— Может, я могу тебе как-то помочь? — беспомощно спросила она. Ладони вспотели — ужасно хотелось прикоснуться, как-то приободрить Сева — да и саму себя тоже… Почувствовать, что его сердце все еще бьется, а под кожей течет кровь; он казался таким холодным и застывшим — и не телом, а душой. — Должно же быть хоть что-то… Что-нибудь, что я могла бы для тебя найти — или сделать…
Несколько мгновений он просто вдыхал и выдыхал воздух — оттого ли, что так плохо себя чувствовал? Или просто мечтал ее придушить?
— Разве что паровая баня.
Лили моргнула.
— Паровая баня? Это… в смысле, вроде сауны?
— В прошлом это помогало. Не спрашивай, почему. Я думал, что холод может оказаться адекватной… но ничего не вышло.
— А ты сегодня хоть что-нибудь ел?
Он пожал плечами — значит, нет. У Сева всегда было странное отношение к пище; Лили вспомнила, что он никогда не ел перед экзаменами — говорил, что на сытый желудок становится сонным и вялым, а от голода, наоборот, начинает лучше соображать. Кажется, буддийские монахи тоже практиковали что-то подобное… что-то трансцендентальное?
— Ладно, — она протянула Северусу руку. — Тогда пошли.
Он не просто ее не принял — даже не взглянул в ту сторону. На его лице — застывшем и напряженном от боли — явственно читались усталость и раздражение.
— Ну и где ты найдешь паровую баню? Черт возьми, ты не можешь так запросто отвести меня в гриффиндорскую…
— Да, раз ты до сих пор не сообразил — тебе и впрямь худо, — она ткнула в приколотый к мантии золотисто-алый значок. — Мы идем в ванную старост.
Насчет "паровой бани" он, похоже, не преувеличивал. Все помещение заволокло туманом — а ведь там легко мог поместиться весь коуквортский дом Эвансов, причем вместе со вторым этажом. Влага оседала на коже, заставляла курчавиться волосы; тяжелый от сырости воздух словно застревал в горле. Сев закрылся в душевой, а Лили пристроилась у стены и села на полотенце, разувшись и сняв с себя носки. Свою школьную мантию она тоже скинула, галстук развязала, а у блузки закатала рукава.
— Сауна, как есть сауна! — ее голос утонул в серовато-белых клубах пара и вернулся, эхом отразившись от стен.
— Если тебе тяжело, можешь отсюда уйти, — ответил Северус, что явно переводилось как "либо не ной, либо проваливай ко всем чертям".
— Нет, не могу. А вдруг сюда кто-нибудь войдет? За прогулы и сауну мне влетит куда меньше, чем тебе.
— Но все равно же влетит.
— Переживу — бывало и хуже, — отозвалась она — и даже почти не шутила.
Он не ответил. Лили запрокинула голову — кафель приятно холодил затылок — и закрыла глаза. На языке вертелся целый миллион вопросов — и отчего Сев вылечил Ремуса, и не стало ли ему из-за этого хуже, и сколько будет продолжаться такая двойная отдача… Она прекрасно помнила, как себя чувствовала тогда, после Контрапассо; как растерялась, полуслепая и неспособная сориентироваться, как путала верх и низ, и каждое движение болью отдавалось во всем теле… а ведь это было еще простое заклинание…
В памяти всплыла та беседа с Севом — а вместе с ней, как пузырьки на поверхность, поднялась тревога… как же он тогда выразился, насчет тех чувств, что вызывало Контрапассо? В том, кто его накладывал… или наоборот, снимал? Кажется, Северус сказал что-то вроде "Контрапассо пробуждает в жертве мучительное раскаяние и невыносимый страх, и если предположить, что колдующий ощущает эхо этих эмоций…" Да, но в его-то случае было не проклятие, а исцеляющий заговор! Или для эха это неважно?..
Ей хотелось…
В густом мареве раздался скрип открывающейся картины.
Лили распахнула глаза.
— Сев! — прошептала она, не зная, можно ли от входа что-нибудь разглядеть в таких облаках пара. Попыталась опереться о запотевшую стену — рука стала скользкой от влаги. — Там кто-то есть…
— Это что еще за дрянь? — прошипел знакомый голос — меньше всего на свете она хотела услышать его именно тут и именно сейчас. Сердце подпрыгнуло, дожидаясь ответа; они всегда держались рядом, где один — там и второй…
— Снейп! — позвал Джеймс через всю затуманенную комнату; Лили потихоньку начала различать их темные фигуры… неуклюже поднялась на ноги, мокрой от конденсата рукой потянула из кармана волшебную палочку… — Мы знаем, что ты тут!
Из душевой за спиной у Лили зазвучал голос Северуса — ровный, без намека на усталость:
— О, да вы, я погляжу, и читать научились? Хотя бы свою карту — это ведь она вас сюда привела?
Сердце бешено колотилось, грохотало, как табун лошадей, несущийся по широкой равнине… О Боже, на этот раз точно кто-нибудь пострадает. В течение шести лет они при каждом удобном случае швырялись друг в друга проклятиями… в памяти задержалось только несколько эпизодов — тогда после СОВ, когда они подвесили Северуса вверх ногами, и тот раз на седьмом курсе, когда он отхватил Джеймсу нос каким-то заклятием… Может, приложить Сириуса и Джеймса Ступефаем? Чтобы обойтись без совсем уж серьезного кровопролития?