Четверо слизеринцев появились из-за валунов — нарисовались в поле зрения, цепочкой подступали ближе, собираясь взять врагов в полукольцо. Лили увидела Мальсибера, а крайний слева — это, кажется, Эйвери… для нее они все были на одно лицо, она видела в них только досадный диссонанс, шайку испорченных мальчишек, которые превратили ее Сева в чудовище.
Но Северус и его мама говорили, что все вовсе не так однозначно. Что дело в заложенных в их культуру особенностях, которые Волдеморт извратил и обратил против них самих…
Только не сейчас, Лили. У тебя перед глазами — четверо будущих Пожирателей, так что изволь на них сосредоточиться.
Ее внутренний голос даже заговорил с интонациями Северуса.
— Прошу прощения? — холодно произнесла Лили. — Вас вообще-то никто не приглашал встревать в чужой разговор.
— Что, грязнокровка, не хочешь делиться своими сакральными знаниями? — это опять был тот, который заговорил первым, не Мальсибер и не Эйвери. Судя по всему — самый умный из четверых… должно быть, их главарь.
— Нет, просто не думаю, что вам есть что сказать, — все так же холодно отрезала она. — Вы же только и умеете, что повторять всякую чушь: то "предатели крови", то "грязнокровки"… право же, это до невозможности скучно.
— А ну закрыла пасть, грязнокровка, — сказал Эйвери.
— Что и требовалось доказать, — сухо заключил Ремус. — Почему бы вам не выучить какое-нибудь новое слово? Уверяю, это вовсе не так сложно, как кажется.
— Новое? Изволь, — сказал Мальсибер так тихо, что его голос был едва слышен за порывами ветра. — Круцио.
Лили была к этому готова — вовремя выставила Протего; Эйвери покатился вниз — Ремус попал в него заклятием, когда Мальсибер только-только выпустил свое. Третий из четверки попытался достать Лили справа — она успела заблокировать, ушла перекатом в сторону, чтобы в случае чего укрыться за камнем, и с колена ударила заклинанием — но промазала, оно прошло слишком высоко, потому что ее противник уже упал — до него добрался Ремус…
…который и сам угодил под проклятие Розье — врезался спиной в камни, сполз на землю, судорожно ловя ртом воздух, его лицо перекосилось от боли, и Лили уже была готова выпустить Контрапассо — оно вертелось на кончике языка, кипело, рвалось с волшебной палочки…
Нет.
— Экспеллиармус! — воскликнула она, вкладывая в заклинание всю свою силу. Два яростных взмаха — у Розье из рук вырвалась палочка, у Мальсибера вместе с ним, а их самих отшвырнуло назад, сбило с ног мерцающей вспышкой, и Лили повторила еще дважды: — Экспеллиармус! Экспеллиармус! — и в конце концов сжала в руке все четыре волшебные палочки.
Слизеринцы пытались подняться на ноги — там, внизу, ближе к подножию холма; мотали головами, чтобы разогнать туман перед глазами и стряхнуть с себя снег, и только Эйвери все еще валялся без сознания.
— Что, сосунки, утерлись? — выдохнула она, а потом заклинанием услала их палочки как можно дальше и выкрикнула: — Ищите-ищите, рвите жопу!
Ремус тоже пытался встать. Лили помогла ему подняться, а затем перекинула его руку через плечо и, пошатываясь и спотыкаясь, повела своего пострадавшего вверх по склону, подальше от этих валунов. По снегу срезала путь до вершины — там свирепствовал ветер, но навалившийся на нее Ремус прямо-таки излучал тепло… оно просачивалось сквозь все слои одежды, через двойной комплект мантий и зимних плащей, а его запястье и вовсе казалось лихорадочно-горячим.
— Я… поражен, — с трудом прохрипел он. — От тех камней… было куда больней, чем от Круциатуса Мальсибера. Только в руку мне попал, мазила придурочный…
— Ты, главное, не останавливайся, — буркнула Лили.
Они добрались до арки, ведущей во внутренний двор, и нырнули под ее каменный свод. На булыжнике было легко оступиться — то лед под ногами, то грязная снежная каша…
— Вот видишь, — пробормотала Лили — изо рта поднялось облачко пара; внутренний двор вокруг казался вымершим — молчал даже выключенный из-за холодов фонтан. — Северус так и не появился. Он меня совсем возненавидел.
Чтобы не поскользнуться на ступеньках, Ремус выставил вперед руку и оперся о дверной косяк. Дальше начинался коридор.
— А ты его ненавидела? Ну, когда он назвал тебя… тем словом?
— Да. И очень долго, — она смотрела вниз — их обувь оставляла мокрые следы, пятная грязный пол подтаявшим снегом.