Лили моргнула. Самое ужасное — это подозрительно походило на правду. Стоило только застать его в минуту, когда контроль ослабевал, и становилось ясно: все эмоции, которые были видны до этого, лишь верхушка айсберга.
— Это же… О Господи, Сев, и как ты только не взрываешься?
— Так же, как не даю темной магии свести меня с ума, — его голос казался безучастным и одновременно язвительным. — Я сохраняю самообладание.
И тут, в секунду нехарактерного для нее прозрения, Лили осознала: да ведь для него это возвращение назад — все равно что одно бесконечное испытание на прочность. Каждая секунда каждого дня грозила переполнить чашу его терпения; любой другой на его месте давно бы вспылил, но Северус только крепче стискивал зубы и заталкивал свою агрессию куда подальше.
— Я пыталась что-нибудь придумать, чтобы Джеймс с ребятами от тебя отвязались, — это прозвучало слишком неуверенно — совсем не тот эффект, на который она рассчитывала. Северус фыркнул — точно тигр, который чуть не поперхнулся костью антилопы.
— Для этого тебе придется кого-нибудь обезглавить. Либо их, либо меня.
Лили почувствовала, что соглашаться нельзя: это только обострит его пессимизм.
— А может, нам просто рассказать им правду?
В обступившей их мутной мгле ничего было толком не разобрать… похоже, он уставился на нее, пристально и жестко.
— Правду?
— Ну… что мы из будущего. В некотором роде.
— Ни за что, — возразил он с таким жаром, что Лили едва не поморщилась.
— Но почему? Одними уговорами от них ничего не добьешься, но вот если мы скажем…
— Что? У этих тупых гриффиндорцев и так язык без костей — они и собственные-то секреты растрепать норовят, даже те, за которые их и посадить могут. А ты хочешь им рассказать, что я владею информацией, которая может изменить ход войны?
— Но…
— Петтигрю вот-вот станет Пожирателем Смерти, — прошипел Северус; Лили показалось, что он сейчас схватит ее за галстук и рванет на себя — так, чтобы оказаться нос к носу… но нет — его руки были по-прежнему скрещены на груди. — Не знаю, нашел ли он поручителя, но семена бунта уже посеяны и готовы дать всходы — уверяю тебя, я ясно это вижу. Сообщи ему, что мои знания могут переломить ход войны в пользу Дамблдора — и его будущее обеспечено; он сможет снискать расположение Темного Лорда и ракетой взлетит на высшую ступень иерархии. Подарка лучше для него просто не придумаешь — разве что нам повезет, и гаденыш лопнет со смеху.
Лили сглотнула, но не успела вставить ни слова, потому что Северус продолжил:
— И Дамблдор наверняка об этом узнает — если уже не узнал… хотя пожалуй все-таки нет, иначе он начал бы действовать. Сейчас он перебирает гипотезы, но не нашел еще ту, которая объясняла бы все факты. Но непременно найдет — это только вопрос времени.
— Но ты так много знаешь о войне, — в ее голосе помимо воли прорезались умоляющие нотки. — Ты мог бы ему помочь — в смысле, Дамблдору. И тогда Джеймс с ребятами поймут, что ты на нашей стороне, и…
— Дамблдор захочет, чтобы я на него шпионил, — отрезал Северус таким мрачным и холодным тоном, что у Лили свело живот от леденящего ощущения. Перед глазами встали непрошеные образы: Северус преклоняет колени — сначала в кабинете перед Дамблдором, а потом перед Волдемортом, чьи глаза отливают красным…
— Информация, — продолжал он, — это, конечно, хорошо, вот только он обязательно примет меры, чтобы мои данные не успевали устаревать. Я проходил через это дважды — с меня довольно.
Лили уже открыла рот… и не нашлась с ответом. Разум бурлил, но не порождал ничего внятного, ничего, кроме мысли о том, что Северус был шпионом почти столько же лет, сколько прожил на свете Гарри, а потом умер, и попал сюда, и снова чуть не умер, лишь бы только не стать Пожирателем…
А потом в голове вспыхнул свет — словно окно, что зажглось в конце длинной и темной улицы, и Лили охватила взглядом сразу всю картину — дороги, и перекрестки, и слой прошлого под настоящим, будто поверх старого асфальта положили новый, чтобы затянуть все борозды и выбоины. Она знала, что сказала бы на ее месте прежняя Лили; этот ответ и сейчас просился с языка: "Но мы же не можем просто сидеть сложа руки! Мы должны сделать все, что в наших силах, мы должны сражаться, Северус! Мы так много знаем, мы можем помочь — ты сам сказал, что мы можем изменить ход войны!"
Но слова эти так и остались непроизнесенными. Потому что та Лили, что стояла в этом пыльном заброшенном коридоре, видела куда больше, чем прежняя: что Северус сделал все, что мог, отдал войне всего себя — дважды — и погиб. Деталей она не знала, но и не нуждалась в них, потому что видела последствия — только вчера в башне, когда его болезненная беззащитность у нее на глазах превратилась в жестокость.