И Никита увидел не юную, слабую женщину, попавшую в жернова страстей. Он увидел Марину коварной и ненасытной соблазнительницей. Вот любительский снимок. Делал Андрей. Марина кормит грудью младенца. Она только что проснулась, просто спустила бретельку ночной рубашки. Раиса всего лишь обработала снимок, где-то осветлила, где-то добавила тени. И сонная девушка со спутанными волосами, которой от недосыпания трудно сидеть, предстала в совершенно другом образе. Она откинулась на высокие подушки не от усталости, а в изнеможении, она практически отдается кому-то, кого Никита не сразу увидел. Он глаз не может отвести от лица Марины, которое кажется таким откровенно порочным, зовущим. Голубой огонь взгляда под золотыми прядями — это не взгляд мадонны. Это роковой призыв, приказ мужчине. А вот и он… Он — не муж, который снимает. Мужчина стоит на темном пороге. Там только тень, намек… В кадре нет лица. Но в позе, во всем теле мужчины такое напряжение, такая сила и такая зависимость… Это Михаил, свекр.
Больших усилий стоило Рае, чтобы выделить фигуру Михаила, она была почти незаметна на оригинале.
Похороны Михаила. Его несчастная, изуродованная вдова в глухом черном платке. Марина тоже в трауре. Но ее платок кружевной, прозрачный, мыс на груди приоткрывает полную грудь. Марина томно и бессильно опирается на чью-то руку. Не видно, на чью. И отдельно крупные планы: сухощавое лицо незнакомого мужчины, в глазах которого ни капли грусти, только похоть. Взгляд искоса Марины, а в нем обещание. Это было искусной работой. Понадобилось много снимков. На кладбище Марину держал под руку их с Андреем бывший однокурсник. Лицо принадлежит соседу, который стал приставать к Марине с тех пор, как она осталась одна.
Он приходил помогать по хозяйству, добивался ее взаимности, сам делал снимки Марины, ребенка, селфи с собой. Фотографии остались у Марины дома. Марина, перебирая свои альбомы, попросила Раю:
— Будешь уходить, вынеси, пожалуйста, это на помойку. Я наконец его выгнала, этого маньяка. Дешевле вызывать мастера на час.
А получилось здорово. Профессионал бы не сразу обнаружил фотомонтаж и фотошоп. Выражения лица Марины так легко менять и создавать новые. Удивительно подвижное и выразительное лицо. Глаза, которые на снимке выглядят спокойными и даже равнодушными, легко становятся глубокими, яркими, порочными.
Никита несколько раз выходил на кухню курить, умывался в ванной холодной водой. И все откладывал мольбу о пощаде, хотя силы были на исходе. И опоздал.
Ему показали видео. Но в этом варианте была видна в основном женщина. Мужчина только со спины, на расстоянии. Никита не узнал себя. Он слышал стоны и жаркий шепот своей возлюбленной, видел ее откровенную наготу, а воображение еще держало сухощавое лицо мужчины, руку, на которую опиралась Марина на кладбище. Он даже ничего не спросил. Рая ответила его измученному взгляду:
— Это просто сосед. Помогал, когда она осталась одна. Один из соседей. Прости.
Когда Никита сел в свою машину, он не чувствовал себя. Как будто он уже умер и смотрит на похожего человека с высоты. На раздавленного, униженного человека, обманутого во всем. На мужчину, который лишился даже надежды на то, что после экзекуции он остался мужчиной. Ему удалось отъехать от дома Раисы, и он до темноты стоял в каком-то глухом переулке. Пока не обнаружил в своем теле жизнь. Она явилась каплями холодного пота от висков до пальцев ног. Домой он ехал много часов. И не был уверен, что едет домой. Что в принципе хочет куда-то доехать.
В квартиру вошел тихо, снял туфли у порога, заглянул в спальню, посмотрел на крошечный клубочек, окутанный тоской. Так лежала Стася, когда ей было тяжело. Она как будто прижимала боль к животу и обнимала ее всем телом, чтобы успокоить на время. Вот с этой картинкой и ушел Никита на балкон. Лег там, не раздеваясь, на дощатый пол и отдал свою повинную голову, свое измученное сердце на растерзание палачам: ревности и вине.
К утру почти жаркая майская ночь тревожно дернулась, зябко затряслась и просыпалась дождем с колючим снегом. Никита открыл все окна на балконе, бросил на пол рубашку и подставил грудь холодным ударам ветра.