Она посмотрела на часы, и тут позвонил телефон. Наверное, жених застрял в пробке. Лиза схватила трубку и услышала:
— Прости. Я не могу на тебе жениться. Через час улетаю в Испанию. Совсем. Не прошу меня понять, потому и не смог сказать в глаза.
Инна включила на кухне маленький телевизор.
— Наверное, покажут, — сказала она Юре.
Тот безразлично пожал плечами. Он мастерил у стены чудо-стеллаж для книг. Когда позвонил мобильник Инны, она не сразу ответила. Было желание сбросить звонок и удалить этот контакт. Даже не желание, вся кожа Инны сжалась и заныла, как от ожога. Но она нажала громкую связь и ответила:
— Я слушаю тебя, Лиза.
— Ненавижу! — произнесла брошенная невеста. — Мне никто не помешает. Все будет как я захочу. Но ты должна знать каждую минуту, что я тебя ненавижу. И желаю тебе всех несчастий и всех мучений. Увидишь: так и будет.
Инна медленно положила телефон на стол и посмотрела в светлые и по-мальчишески преданные глаза мужа. Зря она включила громкую связь, он опять будет страдать из-за разрушенных иллюзий.
— Это хорошо, — вдруг твердо сказал Юра. — Лиза впервые в жизни сказала правду. Она во всем призналась, в том числе и в том, что на действия у нее уже не хватит духу. Она выплеснула свой яд. Я так понимаю, ее свадьбы не будет. Мне жаль, если честно. Но, значит, так должно было случиться. Ее судьба. Одевайся, любимая. Мы устроим свой праздник, ведь у нас даже свадьбы не было. Мы пойдем на тот перекресток, где я первый раз увидел тебя. Рыжую орхидею, которая теперь цветет только для меня. Никто не видел такого богатства.
Звезда
Гриша задумчиво пощипывал свои редкие усики и чахлую бородку. Он все время бессознательно проверял, на месте ли эта растительность, над которой он работал, как садовник. Он делал большую ставку на эту часть своей внешности: бородка должна была скрыть срезанный и откровенно безвольный подбородок, а усы отвлекали внимание от плохих зубов. Гриша панически боялся дантистов. А внешность для Гриши — это больше, чем просто внешность. Это значительная часть бизнеса.
Гриша Крохин — агент и продюсер. Он — создатель имен и судеб. Он властелин на огромной, бурной и денежной территории. Ему нельзя ошибаться. Более того, для него не существует ошибок: он не ищет таланты. Он их создает. Если нужно, из полена. В его деле главное — расчет и воля. Вот поэтому он прячет безвольный подбородок.
Ира смотрит в щель между усами и бородкой с надеждой, робостью и страхом. Она готова услышать свой приговор. И куда? К кому потом? А кредит, а долги по квартире, а последние концертные туфли, которые уже не подлежат восстановлению?..
— Ты голосистая, конечно, — медленно и веско произносит Гриша. — Если бы еще в ноты попадала, цены бы тебе не было. Спокойно. Что за деревенская привычка вздыхать, как корова. Полное впечатление, что ты сейчас замычишь. Женщина, если она актриса, должна дышать аккуратно и соблазнительно. И запомни: Крохин никогда не врет. Говорю как есть. Уточню заодно: у тебя случайно не сорок первый размер обуви?
— Да, — в отчаянии проговорила Ира. — Как ты узнал?
— Легко. У меня такой же. Есть еще вопросы по наружности, вокалу, репертуару, дикции… Но они вторые и десятые. Я берусь за тебя. У меня идея. Вот прямо сейчас родилась. Это будет уникальный проект. «Ираида — красный ветер».
— Почему красный? — потрясенно спросила Ира.
— Ни почему. Я так увидел, услышал. Отвыкай задавать вопросы. Начнем с нуля. Отведу-ка я тебя в баню.
— Ой, — смутилась Ира.
— Не мечтай. Не за этим. Твое преображение я начинаю с того, что тебя как следует отмоют. Извини, но ты не очень свежо выглядишь. И сейчас еще совсем не представляешь, какое будущее у тебя впереди.
— Какое? — выдохнула Ира.
— Звезда. С меньшим уровнем я не заморачиваюсь. Настоящая звезда.
И они понеслись в ее будущее.
Ира понимала, насколько все серьезно, когда видела счета. Гриша подмахивал их небрежно. А там были огромные суммы. Вслед за банщиком, парикмахерами, косметологами, дизайнерами появились музыкальные редакторы, танцмейстеры, музыканты, оранжировщики, операторы и звукооператоры. Гриша начал выводить ее в свет, знакомить с журналистами. Ира давала первые интервью.
— Слушай, — сказал ей после первого Гриша. — Ты говоришь так, как будто милостыню просишь. А надо совсем наоборот. Ты снисходишь, ты делаешь одолжение. У тебя масса предложений. Ты же не думаешь, что они сами тебя случайно нашли?