В совет могут попасть лишь сильнейшие фамилии государства? Отлично, решили Романовы. И начался стремительный взлёт ранее никому не интересных фамилий… Те самые Воронцовы, к тому моменту считавшиеся хиреющим Родом, на которую и внимания можно не обращать, первыми поняли, куда дует ветер. Отказались от своего места в боярской думе, отбросили венец князей и меховые шапки и пошли на поклон к Петру, став дворянами и обладателями громадных территорий в Сибири, получив поддержку Империи и стремительно возвысившись. Малый Совет, обладавший правом голоса в ключевых вопросах Имперской политики, со временем наполнился сторонниками действующей власти, и последние лет сто уже не был скорее формальностью — сторонников Романовых в нем было не меньше, чем боярских Родов, так что если князья пытались бойкотировать предложения государя, дворянские Рода, заседающие там же, голосовали «за» Императора, а без подавляющего перевеса в голосах Совет официально ничего решить и поделать не мог. И дворяне могли сколь угодно не любить друг друга, интриговать и конкурировать, но в вопросах решений Совета они были традиционно за Романовых. Политика, что уж тут — враждуя в одних делах, власть предержащие вполне себе могли выступать единым фронтом в других.
Я уж и не слышал давно, что бы хоть кто-то всерьёз воспринимал эту говорильню. Боярская Дума, Священный Синод во главе с Патриархом, Новгородское Вече (в котором всё решали волхвы, подприжатые Церковью и сделавшими духовным центром язычников Руси именно Великий Новгород) — вот, в порядке убывания, три самых больших и обладающих наибольшей властью фракции в стране, над которыми и стоит Император. И две из трёх поддерживают Романовых целиком и полностью…
Из чего следовал вопрос — к чему Лещинский упомянул его? И для чьих ушей предназначены его слова — для Петиных или моих? Хотя о чем это я — разумеется, для моих. На кой черт ему терять время на какого-то юного Адепта, всех достоинств которого — статус моего ученика… Что для персоны его калибра не более, чем пустой звук, ибо формально, да и фактически, я и сам на его фоне фигура пусть и подающая большие надежды, но пока ещё весьма далекая от его статуса, возможностей и влияния…
— Павел Александрович имел право заключить предварительное соглашение о прекращении боевых действий и провести переговоры с нолдийцами, дабы обсудить все детали. А затем, согласно всем законам Империи, он должен был предоставить государю подробный доклад о проделанной работе и ждать заверенного его подписью документа, в котором тот либо соглашается на мир, либо присылает своих доверенных представителей для дальнейших переговоров… Ну или приказывает вести войну до победного конца. И будь у генерал-губернатора документ с подобным разрешением, он бы попросту предъявил его сегодня, из чего следует вывод, что все решения принимались им лично и без учета мнения монарха.
— Эм… Но разве такое возможно? — удивился Петя. — Ну, раз государь-император своего согласия не давал, то как может быть так, что рогачи целую губернию и прочее получили? А если он разгневается и решит наказать за такое? Казнят же всех!
М-да, а вот образованием парня в плане понимания внутренних политических дрязг в государстве я как-то забыл озаботиться. Он ведь вчерашний крепостной, для которого Император — это что-то вроде бога, только на земле, и даже мыслей о том, что не все считают так же, не допускает. Пожалуй, надо будет этим вопросом озаботиться чуть позже. Тому, кто намерен стать частью высшего общества государства, не знать такого просто недопустимо.
— Гм, — чуть вскинул бровь явно удивленный Лещинский, бросив на меня вопросительный взгляд — мол, вы это серьёзно? — Скажем так, молодой человек — мир устроен намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд, и в нём может случиться разное… Но в целом — о том и речь, что Императору такое точно не понравится. И многим, очень многим другим людям — тоже.
— Петя, я тебе про Императора позже сам всё растолкую, — вздохнул я, понимая, что разговор начинает подбираться к самой сути. — Просто послушай, что умный человек говорит. Что не поймешь, потом у меня спросишь.
— Хорошо, — кивнул парень.
— Вот теперь мы пришли к третьему неприятному нюансу, о котором пусть и несколько наивно, но в целом верно заметил ваш друг, — теперь уже Лещинский обращался ко мне напрямую. — Государь подобную выходку без ответа не оставит точно. Думаю, вы понимаете, что сегодняшние события — практически публичный вызов его власти, игнорирование которого может стать весьма опасным прецендентом. А для Империи сейчас наступили не самые лёгкие времена — на границах всё больше и больше стычек с соседями, все те, кто прежде боялся даже глядеть в нашу сторону, начинают поднимать головы и готовится… Вспыхни сейчас смута — и страна вполне может развалиться. И сейчас нам, чародеям, следует быть сплоченными как никогда.
— Российская Империя с завидным постоянством оказывается на грани развала, — пожал я плечами. — Я тоже читал кое-что в семейных архивах на тему истории нашего государства… Господин Лещинский, скажу прямо — я весьма слаб в искусстве плести кружева слов, так что хотелось бы услышать, к чему вы конкретно клоните и что хотите сказать.
К тому же ты забыл упомянуть о другом, не менее важном, пусть и не столь очевидном для обывателя моменте — выходе наших новых рогатых сограждан в свите Второго Императора. А это, фактически, едва ли не более верный знак того, что противостояние между двумя Романовыми вышло на принципиально иной уровень. Остаётся надеяться, что оно не дойдет до открытой войны хотя бы в ближайшие пару лет.
— Я просто хотел убедиться, что будущий Маг Заклятий осознаёт, к чему идёт дело, — пожал он плечами. — Вы, молодой человек, похоже сами ещё не осознали, что продемонстрировав всему высшему обществу губернии свой новый ранг, стали фигурой, с которой многие будут искать дружбы и союза. Поверьте, если бы не Павел Александрович со своими шокирующими заявлениями, нынче вечером только о вас разговоров и было бы.
На это я лишь пожал плечами. Что тут сказать — целитель, конечно, прав, но в свете сенсации на тему рогачей новости о моих способностях уходят на второй, а то и третий план даже здесь, не говоря уж об остальной России. Однако я почему-то сомневаюсь, что всё дело лишь в желании предупредить меня о моём возросшем весе в обществе.
— Но, конечно, у меня есть и собственные интересы, которые я не прочь с вам обсудить, — добавил он, поняв что я отвечать не намерен. — Я бы очень хотел узнать, во сколько вы оцениваете возможность продажи одного довольно интересного трофея, который, согласно моей информации должен был приехать в Александровск в экипаже некой особы, являющейся хозяйкой одного из передвижных борделей. Того самого, что сейчас практически всем составом осел в ваших землях.
Алхимреактор тяжелого крейсера… Так вот кому его везли! Впрочем, оно и неудивительно — Род Лещинских выделяется не только по меркам нашей губернии, они в целом не последние люди Империи. Род, а котором уже не первое поколение от трёх до четырёх Архимагов, владеющий немалыми землями, богатыми заводами и сетью клиник по всей стране, выше них шла только высшая аристократия вроде Воронцовых или Шуйских. И уж им-то точно не составило бы проблем использовать его по прямому назначению с максимальной эффективностью. Свой тяжелый крейсер — весомый аргумент для любого Рода, и лишним никогда не будет.
— Боюсь, что как раз этот трофей я продавать не намереваюсь, господин Лещинский, — ответил я. — Этот… Предмет, скажем так, весьма пригодится и мне самому, и моему Роду.
— Только в том случае, если вы сумеете его правильно пристроить, — возразил он. — Вот только в данный момент на всех верфях нет ни единой возможности разместить заказ — они загружены работой на год, а то и два вперед. Сами понимаете, время военное и боевые суда нужным всем. Самостоятельно же вы его в лучшем случае на какой-нибудь грузовоз определить сумеете, где он и четверти своего потенциала реализовать не сможет. В итоге у вас выйдет что-то, по боевым качествам уступающее эсминцу. Не говоря уж о том, что у вас не имеется обученной команды, без которой любая подобная техника лишь дорогая груда металла и дерева.