— Шрам, начинай, — послал я команду.
Сейчас партизаны должны послать Кудо. Все произошло быстрее, чем я думал, мы еще были далеко, когда зазвучала стрельба, загрохотали взрывы, а в небо потянулись еле различимые струйки дыма.
Можно уже было не бояться, что услышат подход тяжелой техники. Я пустил сканирующую волну. Здесь почти вся мощь Кудо.
Под сотню человек. Куча одаренных. Второго ранга только двое, но, как показывает практика, нам и этого за глаза. Хотя, чувствую, один молодой, не такой сильный.
Когда вышли из лесополосы, смогли четче оценить противника.
Два десятка пилотов в БШБ, большой штурмовой броне, самый близкий аналог костюмы братства стали из «фоллаута».
Три малых «корпоративных» шагача для городских боев и три больших.
Они втягивались в провалы в стенах.
Сейчас радиообмен не велся, от греха подальше, но по плану мои бойцы должны выйти через подземный тоннель. А после…
— Бубубубум! — сдетонировали бомбы. Поместье разнесло. Огромное пламя взметнулось в небо. Обломки разлетелись по всей округе, неприятным дождиком пройдясь по шлему.
Джи-А подхватила столб пламени и закружила его округе, огненной косой проходя по тем, кто выжил.
— Вперед! — скомандовал я, короткими очередями разряжая магазин в контуженного противника, что водил ладонью по воздуху, пытаясь в кого-то прицелиться.
Подствольная граната влетела в него, опрокидывая навзничь.
Один из БШБ поднялся. Я стрелял голову, пытаясь повредить сенсоры, но то ли не попал, то ли они и так в труху были. Пулемет с гнутым дулом в его руках заработал.
Как же неприятно, когда пули влетают в доспех. Я дал еще одну гранату из подствольника, заставив штурмовика пошатнуться. Оружие в его руках пришло в негодность. Но он этого не понимал. Видимо, получил травму головы, продолжал трясти, бренча коробом с патронами.
Я отбросил автомат. В руках соткался световой меч. Видя это, стальной гигант перехватил пулемет за дуло и махнул как дубиной. Я пронырнул под замахом, и развернувшись, используя инерцию поворота, рубанул в подколенное сочленение.
БШБ заглушила крик. Пилот упал на колени. И я, преодолевая сопротивление медленно плавящейся брони, загнал клинок ему в спину. Да там и оставил тлеть технику, чтобы наверняка убить.
Наши шагачи дали явное преимущество в огневой силе. Но тут из-под завалов выбрался третьеранговый противник. Он сходу заставил провалиться под землю одну из машин.
Его доспех тут же был пробит Сан Санычем. А следом вокруг него соткалась стальная труба. Под которой Маслов тут же организовал взрыв. Эта совместная техника, как легко догадаться, звалась пушка. Табурщика выбросило в небо. После чего он приземлился уже грудой костей.
— Безымяныш! — я крикнул, указывая на итольянца, что молнией вывел из строя шагач. Все предохранители под замену.
Противник волчком крутился, вообще не используя щит и сбивая все техники электрическими импульсами. Волосы его стояли дыбом, придавая эдакую безуминку.
Он соткал в руке молнию и метнул её, но техника вильнула в сторону, в руку Безымяныша. Он растер её в ладони, а потом ударил с двух рук, широченным поток электричества.
Секунды пять итольянец держался, пропуская через себя энергию, а потом не смог. Слишком слабое единение со стихией, слишком силен ученик. Он запек противника его же специализацией.
Я пустил импульс. Один золоторанговый погиб при взрыве, похоже, или сбежал незаметно. Второй почему-то был в лесу, из которого мы вышли. Возможно, его швырнуло ударной волной.
Я пустил лазеры из глаз подсвечивая цель. Два шагача взяли его в фокус. Загрохотали портативные зенитки, застучали пулеметы. Несколько небольших ракет, опасно вильнув в воздухе взорвались на опушке.
Противник метнул в ответ широкое водяное лезвие. Оно срезало десяток деревьев, которые с треском начали заваливаться. Стихийные подняли защиту, но она разлетелась. Все-таки разница в рангах большая.
— Я отработаю? — спросила по связи Джи-А.
— Нет.
Я мотнул головой, призывая Безымяныша помочь.
Красные цветные трассеры пулеметного огня полетели в золоторангового. Это Сан Саныч решил не размениваться на мелочи. Следом вступил Маслов, огромные огненные длани принялись по очереди стучать в защиту противника.
Безымяныш стоял с бело-желтыми глазами, вокруг него образовалось статическое поле. Похоже, враг почуял, кто здесь самый опасный и направил на ученика рой водяных серпов.
За секунду до контакта с телом, он разбились о выскочивший из земли стальной лист. Неждана оберегала парня.
У нее вообще одна из самых мощных защит. Девушка может играть со структурой доспеха, его поверхностью, создавать причудливый рисунок ребер жесткости, тем самым нивелируя даже урон противников классом выше.
Я пускал сгустки плазмы и обрушивал стеклянный кол величиной с машину.
Джи-А спамила вулканы в шахматном порядке. Но все наши атаки вязли в защите итольянца.
Громыхнуло в небесах. Противник поднял голову и криво улыбнулся. Думал, дождь пойдет. Надеялся, родная стихия ему поможет. Но не тут-то было.
Из закрутившейся в небе черной воронки, ударил сплошной молниевый столб. Это было похоже на аннигилирующее оружие инопланетян.
Громыхнуло так, что уши заложило, а ударная волна прошлась по телу легким электрическим разрядом.
Два ближайших шагача попросту погасли. Один и вовсе на полушаге замер, завалившись.
А на месте противника осталась выжженная воронка с горкой пепла посередине.
Увидев это несколько сопротивляющихся еще табурщиков сняли щиты и опустились на землю, заложив руки за головы. Их повязали.
Стояла тишина. Охренели все. Даже я. А я уже видел это. Но то была учебная отработка данной техники.
Я подошел к воспитаннику.
— Ты как?
— Нормально, — сказал он, а взгляд плывет, как после нокдауна. — Я только присяду.
— Садись, садись.
Я помог ему опуститься на землю. Снял перчатку и опустил руку ему на плечо. Целительская энергия откликнулась с какой-то даже радостью, и полилась по телу ученика будто веселый весенний ручеек.
Я собрал доклады. Убитых не было. Слишком неожиданной вышла наша атака.
Я подошел к Шраму с его партизанам, точнее теперь уже с моими партизанами, и протянул руку.
— Вот мы встретились.
Наёмник криво ухмыльнулся, стягивая шлем. К вертикальному шраму на глазу добавился свежий ожог на щеке, но такое лекари легко поправят.
— А ничего так, умеете вдарить, — одобрительно покачал он головой, поджав губы.
— Спасибо, мужики! — я прошел, пожимая руку каждому. — Хорошо поработали. Размягчили. На себя вытянули.
— Партизан как? — спросил Шрам про своего зама, который участвовал в операции в порту.
— Нормально.
Я вспомнил про лут и вызвал по щебету водителя.
— Погрузчик, давай к нам.
— Да я пытаюсь, — отозвались на том конце. — Тут дороги нет. Тяжко через лес.
— Ну ты уж постарайся.
Почти сразу раздалась брань второго мехвода. Из культурных слов там было только «колесо в яму провалилось».
Я выпустил воздух из легких и шумно вдохнул запах гари.
— Приз!
Один из шагачей помахал перебитой, искрящей рукой.
— Отправь кто у тебя тут пошустрее. Там машины сопроводить надо. Один из шагачей жужжа приводами бодро направился в указанном направлении.
Пленных получилось аж пятнадцать человек. Пятеро пилотов МШБ, три шагача, остальные обычные бойцы и один кровный Кудо, несмотря на разбитую рожу и заплывший глаз, я его узнал.
— Знаешь, за что мы вас? — спросил я.
Тот замотал головой. Я подозвал Джи-А.
— Узнаешь?
Он кивнул.
— Вопросы?
Их не было.
Я достал пистолет приставил к виску и выстрелил. Тело завалилось на траву.
— Слушайте меня внимательно, — обратился я к пленникам. — Мне нужны только Кудо по крови. Остальные меня не волнуют. Если готовы отречься от них, я вас отпущу сегодня вечером.
— Почему так быстро? — спросил один из пилотов. Старый, уже весь в шрамах, специфичных таких, когда башкой бьешься об панель шагача.
— Потому что сегодня этот род перестанет существовать, — холодно обронил я.
Двух человек я отпустил, чтобы они все рассказали остальным. Ход старый как сама война. Сейчас они сообщат про мощь Безымяныша и что нас много, и все мы хорошо обученные профи.
Кудо жили на окраине нового района. Владыки пустыря. Они первые заселились в таунхаус на берегу искусственного пруда или даже озера. Их большой проект, на которым они хотели очень много заработать.