«И эти твои друзья, Миша с Ритой, когда я им пожаловалась, вместо сочувствия оскорбили меня абсолютным непониманием: мол, у нас с тобой не было полного духовного контакта и общности интересов. У них-то конечно полный контакт при таких деньгах, какие они вдвоём зарабатывают. Вот, кстати, и о деньгах! Мне их теперь будет очень не хватать без твоей зарплаты, ты ведь сам приучил меня работать спокойно, за маленькое жалованье. Конечно, можешь гордиться, что оставил мне всю мебель, и дачу, и ту крошечную квартирку, что тебе от дяди Васи осталась. Но не обольщайся – я бы и сама тебе ничего не отдала, даже если бы ты потребовал. Спасибо Богу, всё не на тебя оформлено. А ты мне ещё и остался должен порядочную сумму, если учесть, что с самого дня свадьбы все эти двадцать лет мы жили на моей жилплощади, тогда как ты приехал из своего Тамбова с голым задом и единственным чемоданом. Так что придется тебе на детей-то раскошеливаться, на мои деньги нам не прожить. Деньги можешь приносить сюда, в своё бывшее жильё, но с детьми общайся на стороне, мне видеть вас вместе будет слишком тяжело» – тут она трагически вздохнула.
«Как видишь, я не запрещаю тебе общаться с нашими детьми, ибо это было бы нелогично… И вот ещё что: тебе придется приходить к нам и чинить всякую технику, когда она будет ломаться, ведь у нас нет лишних денег, чтобы платить посторонним мужчинам, а сами мы ничего этого не умеем» – на лице Ларисы появилось выражение самой твёрдой решимости.
«Если ты на что обиделся из моего письма, то и пусть: я имею право быть не всегда приятной, как и всякая брошенная женщина. Но если ты решишь вернуться, мы тебя всё же примем назад. Только без всяких связей на стороне, заметь себе это сразу!!»
Лариса перечитала свое сочинение и, довольная, отправилась пить чай с пирожными. Чувствовалась усталость, и внутренний голос настоятельно советовал подкрепиться. Чай с лимоном в большом бокале уже оставался на самом донышке, второе пирожное выглядело так аппетитно, что можно было ненадолго забыть о фигуре. Но в этот момент пришла Нина с ревизией, и Ларисина стройность была спасена ровно настолько, насколько её ещё можно было спасти. Под строгим Нининым взглядом пирожное исчезло в недрах холодильника, а Лариса принесла на кухню свой эпистолярный труд, которым она теперь страшно гордилась.
Нина пробежала строчки глазами и изрекла:
– Дурища! После этого он от тебя сбежит окончательно. Чтобы больше уже не вернуться. Я же русским языком тебе сказала: на жалость нужно давить.
– Так я согласилась всё простить, если вернётся, – возразила Лариса. – Какого рожна ему ещё надо!
– Не забывайся, теперь уже не ты ему указываешь. Садись и пиши, что я продиктую, – распорядилась подруга. – «Не захотел ты меня выслушать, так хоть прочти эти строки. Бог тебе судья, конечно, за то, что ты поступил с нами так жестоко… (Пауза длинная, три точки значит). Никак не могу опомниться, даже сердце покалывать стало. И Коля переживает очень: две двойки уже принес из школы. Не знаю, можно ли его ругать в данной ситуации. А Толик простудился и теперь всё ещё болеет. Не уверена, удастся ли ему закончить учебный год без троек. А через год ведь выпускной класс… (Снова пауза). Даже кошка Мымра не ест свой вискас, а сидит целый день в прихожей и на дверь смотрит. На лоток сбегает – и снова смотрит».
Нина щёлкнула пальцами, причмокнула от удовольствия и продолжила:
«А ещё у нас сломался холодильник. Теперь питаемся одними бутербродами с маслом и повидлом. С чего ж тут здоровье будет?.. (Большой вопросительный знак и снова пауза). Если ты окончательно решил от нас уйти, так хоть приди за своими вещами. Может, и холодильник посмотришь заодно… (Длинная задумчивая пауза). Заканчиваю письмо, так как вернулся Коля из школы. Не хочу, чтобы он знал, что я тебе пишу. Всё ещё твоя жена, хотя бы и формально. Лара».
– Он никогда меня Ларой не называл, – воспротивилась Лариса, подняв глаза от исписанного листочка.
– Так ты и писем ему раньше не писала, а так трогательнее будет, – пояснила Нина. – И эффектнее.
Подруги выпили по рюмочке коньяка, закусили яблоком, так как Нина была очень серьёзно настроена против пирожных. «Фигур лишних у нас с тобой и так нет», – сурово сказала она и звучно откусила изрядный кус яблока.
Оставшись одна, Лариса несколько раз перечитала надиктованный текст, вложила в конверт и уверенно надписала адрес: «Москва, ул. Поспелова, 8. Опытный завод «Полимерпродукт». Коммерческому директору Федосееву С.Н.» Немного подумала, запечатала первое письмо в другой конверт и решила отправить оба одновременно.