В дальнем конце подвала хлопнула дверь, засуетились люди. Я сумрачно поинтересовалась:
– Что за протокол?
– Выживший после Выброса. – Филин с интересом посмотрел на мои руки, вцепившиеся в автомат. – Думаешь, препарировать его собираемся? Ошибаешься.
– Хорошо бы, – хмыкнула я. – Всю глюкозу на него перевела, обидно будет, если зря.
– Глюкозу? – заинтересовался Филин. – И как?
– Как видишь. Дошел. – Я прислонилась к стене, изо всех сил стараясь не выдать, что больше всего хочу упасть прямо здесь и чтобы меня никто не трогал. Но, видимо, маскировка не удалась, потому что Филин теперь внимательно посмотрел на меня:
– Ты сама как?
– Нормально.
А «нормально», как известно, понятие растяжимое. Неудивительно, что Филин не поверил. Но спрашивать больше ничего не стал.
– Ладно. Переночуешь у нас, завтра поговорим. Надеюсь, Котяра к тому времени тоже в себя придет.
Я кивнула. Даже на банальное «спасибо» сил уже не осталось. До выделенной мне комнаты я дошла на автопилоте и, осев на пол, отключилась, едва за мной закрылась дверь.
Болело все. Даже то, что болеть не могло в принципе. Оттого я и проснулась в семь часов утра вместо того, чтобы спокойно проспать как минимум сутки (ну или сколько бы мне дали). И тут же, словно того и ожидая, раздался стук в дверь.
– Дикая, спишь?
Котяра!
– Нет. Заходи. – Я сделала попытку встать, но затекшее тело отказалось слушаться. Так что напарника пришлось встречать сидя, аккуратно разминая шею. – Ты как? Напугал меня вчера… ох, ешкин кот!
Котяра невесело усмехнулся.
– Точнее не скажешь. Накаркали, выходит, а?
Причина такой моей реакции оказалась проста и незамысловата. Не ожидала я, что привидевшаяся мне вечером странность оформится за ночь окончательно. Но – оформилась, и теперь правый глаз у Котяры выглядел как от кошки пересаженный. Ярко-желтая радужка и хищно вытянутый зрачок.
Вот только мне ли таких странностей бояться? После брата-темного?
– Теперь ты точно – Котяра.
– Ага. «Закону» теперь на глаза лучше не показываться. Да и одиночки могут не оценить.
Тут он прав, как ни крути.
– Зато представь, как тебе, тертому калачу, новички завидовать будут? Ты ж в темноте теперь как кошка видеть должен.
– Есть такое. – Котяра покрутил головой, явно привыкая к новой способности.
– Ну вот. Сколько о тебе баек сложат, представляешь? – я шутливо ткнула его в ногу.
– Такое себе утешение, – ответил Котяра. Но я-то видела, что губы его расползаются в улыбке.
Впрочем, он тут же посерьезнел.
– Тебя со мной в лаборатории не было, поняла? – произнес еле слышно, словно случайно придвинувшись вплотную и тут же вернувшись на прежнее место.
Чего ж тут непонятного… Чем меньше Филин знает о моем участии, тем лучше. Тот же Котяра может припомнить, что пси-излучение я перенесла гораздо легче его самого. Если уж он, зная «Прогресс», решил об этом не упоминать, то мне тем более не стоит.
После повторного осмотра в той же процедурной Филин резюмировал:
– Везучий ты, сталкер. Больше никаких изменений в твоем организме, кроме глаза, пока не обнаружено. Отделался легким испугом, можно сказать.
– Ага. Обделался, – хмыкнул Котяра. – Вот только «законникам» этого не объяснишь.
Филин почему-то посмотрел на меня.
– В связи с этим есть предложение. Как вы оба смотрите на то, чтобы вступить в нашу группу? Ты, Котяра, показал себя вполне полезным членом команды. Да и ты, Дикая… медик нам лишним не будет. Зато вам не придется по кустам прятаться от каждого шороха.
Однако… Щедрое предложение, ничего не скажешь. И даже вроде без подвоха.
– А ваша группа – она что собой представляет? – поинтересовалась я больше для того, чтобы не молчать растерянно.
– Скажем так – наемные ученые, – подмигнул вдруг глава «Прогресса». – В конфликты не вступаем, занимаемся сбором и обработкой различной информации. Соответственно, по Зоне ходить придется не меньше, чем вы ходили до этого, но вот еду и патроны уже самостоятельно добывать не придется. Да и твой глаз, Котяра, людей будет раздражать гораздо меньше. Точнее, связываться не захотят.
Мы с Котярой переглянулись, и он правильно истолковал сомнение в моих глазах. Повернулся к Филину:
– Мы чуть позже тебе ответ дадим.
– Понимаю, – кивнул тот и вышел из комнаты. Мы остались одни среди белой плитки, перемигивающихся приборов и различных колбочек. Только с потолка равнодушно смотрел глазок видеокамеры.