Машина остановилась около высоких железных ворот. Ворота открылись и старик загнал её во двор.
— Добро пожаловать ко мне в гости, мистер Сейдж, — остановил старик машину, заглушил двигатель и посмотрел на Сейджа…
…Гудвин появился меньше чем через час. Едва войдя в зал музея, он улыбнулся Сейджу, подошёл и подал ему руку.
— Моё почтение, мистер Сейдж, — кивнул он, — Гарольд Гудвин.
— Очень приятно познакомится с Вами, мистер Гудвин, — пожал ему руку Сейдж, — я так понимаю, Вы Гарольд Гудвин — второй? — переспросил он.
— Нет, — ответил Гудвин, — на сегодняшний день первый, и единственный.
— Понимаю Вас, — кивнул Сейдж, — очевидно утрата для нас всех незабываема даже черед столетие, что Вас назвали этим именем?
— Верно, мистер Сейдж, — сказал Гудвин, — есть те, о ком нельзя забывать.
— Джентльмены, — прервал их беседу старик, — мне кажется, нам уже можно пройти к доктору Симховичу, чтобы не терять понапрасну время и успеть к вечернему чаю. Ты готов, Гарри? — положил он руку на плечо Гудвину.
— Всегда, старина, — ответил Гудвин усмехнувшись и снова посмотрел на Сейджа, — успеем пообщаться, мистер Сейдж. В начале, лучше займёмся делом. Нам многое предстоит решить.
— А кто такой доктор Симхович? — спросил Гудвина Сейдж, но ему ответил старик.
— Доктор Симхович — физик, учёный, раввин, и просто хороший человек. Он ждёт нас в лаборатории музея…
…Лаборатория находилась на заднем дворе. Это была двухэтажная постройка напоминающая бетонную коробку, первый этаж которой уходил в землю и поэтому она казалась меньше дома.
Старик провёл всех вниз и Сейдж увидел, что первый этаж был на самом деле огромным ангаром, светлым и просторным, с белыми стенами. Из-за белого пластика стен, ангар казался не просто светлым. Тут было ярко, что даже утомляло глаза.
— Гарри, привет! — махнул Гудвину рукой человек лет тридцати, в белом халате, вышедший навстречу из глубины ангара.
— Здорово, Михаэль, — поравнявшись с ним обнял его Гудвин.
— Я вижу, ты совсем местным стал? — улыбнулся Гудвин Симховичу.
— Да ну брось, Гарри, — протёр запотевшие очки Симхович, — я всю жизнь мечтал заниматься своим делом, без перерыва на молитвы и шаббат, и не сравнивать результаты своих исследований с теилим.
— Слышал бы это наш дедушка! — усмехнулся ему Гудвин.
— Наш дедушка и благословил нас на то, чем мы тут с тобой занимаемся, — ответил, так же улыбнувшись, Симхович, — и кстати, как его здоровье?
— Дедушка передавал тебе привет и просил сообщить ему как пройдут испытания, — сказал Гудвин, — он очень хотел бы своими глазами увидеть то, о чём он только слышал всю свою жизнь.
— Скажешь ему, что это будет очень скоро, — Симхович улыбнулся, кивнул и посмотрел на Сейджа.
— Мистер Сейдж, я так полагаю? Я доктор Михаэль Симхович, и надобно сказать, что это именно я настоял, чтобы Вы приехали в Россию и приняли участие во всём, что тут произойдёт.
— Польщён вниманием, — пожал руку Симховичу Сейдж, — а чем вызвано это внимание ко мне?
— Это долго рассказывать, поэтому я предлагаю пройти к машине, чтобы вы всё увидели своими глазами, — ответил ему Симхович и пригласил всех в глубину ангара.
Машина, о которой сказал Симхович, оказалась небольшой камерой стоявшей у стены. Внутри камеры находились несколько капсул. Они напоминали капсулы для сна. Внутри камеры горел очень яркий свет, а сама она была заперта и открывалась только снаружи.
— Вот наша совместная работа, джентльмены, — восхищённо указал на камеру Симхович, — мы собрали её и она работает! Это гениальное изобретение для… — посмотрел он на Гудвина, — для начала ХХ века, не правда ли?
— Вы хотели сказать ХХI-го? — поправил его Сейдж.
— Нет, — ответил Симхович, так же восхищённо улыбаясь, — именно ХХ-го!
Он глянул на камеры, затем снова посмотрел на всех.
— Комплектующие и дизайн, джентльмены, несомненно современные, — Симхович поправил очки, — но все разработки принадлежат началу прошлого века. Интересно другое, что собрать её можно было исключительно в нынешних условиях. И остаётся загадкой как и откуда им, жившим тогда, стали известны некоторые открытия наших дней. Но оставим этот вопрос на потом. Работа над этой машиной, и её первые ходовые испытания были завершены в начале 1912 года, уважаемым доктором Фредериком Джозефом Гудвином, — посмотрел он на Гудвина, а затем на Сейджа.