Рик тяжело поднимается на ноги и оглядывается. От сбившейся группы нападающих уже отделился Роджер. Он, похоже, быстрее всех пришел в себя и сейчас немного нервно, но все же выполняет последний долг перед этими людьми — успокаивает их. Нож дрожит в белых пальцах, а лицо застыло, словно маска. Парень не спрашивает, ничего не говорит, он движется, словно машина. Удар — и к следующему, удар…
Медленно отмирают остальные. Деревянными ногами подходят, хватают за руки трупы и тянут куда-то. Рик отворачивается. Несмотря на шок, они знают, что нужно делать. А у тюрьмы происходит то же самое, только с их людьми.
На земле остаются лужицы быстро впитывающейся крови. Еще немного, и ее можно будет заметить только на мешках, на которые падали пораженные, на стенах, где в отверстиях от пуль остались багровые пятна. Но со временем и эти следы сотрутся, останутся только кресты, к которым очень скоро перестанут приходить. Рик старательно вглядывается в лица мертвецов, но он отлично понимает, что не запомнит. Эти люди не успели стать семьей, кем-то достаточно важным, чтобы навсегда оставить в его душе незаживающую рану. И это ужасно.
Рик ободряюще кивает Мэгги. Девушка слегка отводит взгляд. К ее плечу прижимается дрожащая Бет, похоже, последнюю случившееся окончательно разбило.
— Идите в тюрьму, — хрипло предлагает он.
Мэгги едва заметно опускает голову. И только сейчас Рик понимает, что ее подбородок дрожит, словно она едва сдерживается от рыданий. Держится из последних сил храбрится, как делала это всегда.
— Идите, — подталкивает он. И девушки, немного помешкав, все же уходят.
Не одни они покинули место битвы, как только все закончилось. Хершел с Лори и Шейном скрылись в лазарете, а Дэрил с Мэрлом и вовсе пропали, как и Карл.
Рик еще раз оглядывается, чтобы понять, что он здесь не нужен. На него уже давно никто не обращает внимание, каждый погружается в кошмар и только механически выполняет свои действия. Лопаты вгрызаются в промерзшую землю, а ножи продолжают резать плоть, гася зарождающийся огонь. Двое мужчин, сейчас Рик никак не мог заставить себя вспомнить их имена, притащили откуда-то деревяшки и, судя по молоткам, собираются сколотить кресты. Правильно.
Тюрьма встречает приятной тишина. Едва пахнет гарью, и полная тишина дает мозгу шанс окунуться в иллюзию, предоставить, что ничего не произошло, и не погибла чуть ли не половина их и так маленькой группы. Только здесь, в полной тишине и мнимой уединенности Рик позволяет себе расслабиться. Он на секунду прикрывает глаза и приваливается к стене. По телу проходит крупная дрожь, а горло стискивают железные тиски. Он вновь не справился. Каждая из смертей, это его вина. Он тот, кто должен был знать, тот, кто должен был продумать все лучше.
Рик шумно втягивает воздух. Напрячь яйца. Загнать чувства поглубже в себя. Он уже проходил это и не раз. Так чем это отличается от того, что происходит каждый раз? Ничем.
Рик распрямляет изогнутый позвоночник, приподнимает голову. Главное, сделать один шаг, и дальше уже легче, легче не думать, что натворил, к чему привели собственные решения. Потому что в этот раз уже нельзя винить судьбу. Он сам творец того, что сейчас происходит.
Рик проводит кончиками пальцев по шершавому железу рукояти. Еще один вдох-выдох, и уже можно пройти внутрь, только еще один… Дверь слишком легко поддается, а вот захлопывается так, словно хочет прищемить его.
Удручающая атмосфера схлопывается вокруг него, словно ловушка. Вот Бет и Мэгги, сидящие за столом. Судя по звуку и едва уловимому запаху, они греют чай. Рик тоже не отказался бы от него сейчас, хоть какой-то способ согреть душу. На ступеньке сидит хмурый Карл. В тонких пальцах револьвер, покачивающийся сейчас между ног. Рик мгновенно напрягается.
— Карл.
Мальчик вздрагивает и поднимает голову. Напряженный взгляд останавливается на Рике, проникает в самую душу, сгущая ту темноту, что всегда пряталась по углам. Мерзкие мурашки пробегают по позвоночнику, сжимают желудок. Не нравится ему этот взгляд.
— Все в порядке, — глухо произносит Карл, рассеянно возвращая оружие в кобуру. Не, не в порядке, Рик чувствует, что что-то случилось. Да и для мальчика, ребенка, такой кошмар не может пройти бесследно.
— Карл, — тихо выдыхает он.
Он перехватывает сына, ловит его за руку и насильно притягивает к себе. Неловко и странно. Карл напряжен, все его тело превратилось в камень. Секунда, две, за которые проходит шок. Неожиданно сильные руки давят на грудь, отталкиваясь.
— Не трогай меня, — зло выплевывает Карл, вырываясь из объятий. — Я не ребенок.
— Ты ребенок, — настойчиво говорит Рик. Голос неосознанно повышается. Он тянется за Карлом, следует за ним в камеру, хотя видно, что сын не хочет видеть его сейчас. — Карл, не нужно сдерживать эмоции. Однажды перегоришь.
Уже в камере мальчик резко поворачивается. В его лице нет страха, только злость, искренняя и сильная. На щеках появились розовые пятна, глаза засверкали. Карл сжимает пальцы в кулаки. Того и гляди бросится. Вот только Рик воспринимает это иначе, как защитную реакцию доведенного до предела организма. Стресс у всех проявляется по разному. У подростка в условиях апокалипсиса все может происходить и так.
— Да я же говорю…
Рик вновь перехватывает его, только крепче, настойчивее и прижимает к себе. Шляпа, зацепившись за грудь Рика сдвигается, а затем и вовсе падает на бетонный пол. Он проводит ладонью по в кои-то веки не прикрытой голове сына, пропускает сквозь пальцы его волосы.
— Мы справились. Теперь все будет в порядке.
Карл все так же дергается, пытается отодвинуть от себя, но в этот раз Рик держит крепко, и мальчику остается только дергаться в его руках без единой возможности освободиться. Впрочем, довольно быстро сопротивление ослабевает. То ли понимает, что Рик не отпустит, то ли ему действительно это было необходимо. Хочется верить в последнее.
— Слышишь, все будет хорошо, — продолжает шептать Рик. Он медленно перебирает отросшие волосы мальчика, вот только ощущение того, что сын далеко, не покидает его. — Хорошо…
Рик подцепляет подбородок сына пальцам и слегка приподнимает его. Знакомое до боли лицо почему-то сейчас выглядит совершенно чужим. Возникает только один вопрос: как Рик позволил этому случиться? Почему его сын успел настолько сильно отдалиться от него?
— Ты веришь мне?
Карл слегка щурится. Как хочешь, понимай такой его ответ. Хуже Дэрила, ей богу. Но вот в нем что-то словно перещелкивает. Губы расслабляются, и в уголках зарождается слабое подобие улыбки.
— Мы правда справились, — немного заторможено произносит мальчик. — Защитили тюрьму и наших людей…
========== Часть 37 ==========
Битва не проходит бесследно. Ни через день, ни через два ситуация не меняется. Не светит ярко солнце, не улыбаются женщины, все не возвращается к тому, что было. Это не фильм, где актеры всего лишь играют свою роль. Это жизнь, где смерть не скоро станет нормальной. Где люди надолго погружаются в депрессию и никогда не смогут забыть того кошмара, что произошел с ними. И даже неожиданно найденная в лесу группа не может изменить напряженную ситуацию.
Рик устроился в сторонке и со смешанным чувством наблюдает за довольно ухмыляющимся Мэрлом. Мужчина явно чувствует себя в своей тарелке. Он критично осматривает новенькую пятерку — три мужчины и две женщины. Камуфляжная форма и пустые автоматы сразу же дали подсказку. А быстрый опрос только подтвердил подозрения. Морпехи, которые так и не успели вернуться к своей семье. Не удивительно, что Мэрл так быстро нашел с ними общий язык. Что же, во всем были плюсы, может быть, на время старший Диксон отвянет от него.
— И зачем нам эти люди? — недовольно интересуется Карл. — Не у нас ли проблемы с едой?
— Еда это мелочи, мы найдем еще. А тюрьму нужно защищать. Такой маленькой группой мы не справимся.