Его рот приоткрылся.
— Как…?
— Роза сказала. Она жалела об этом каждый день, ведь позволила кому-то повлиять на ее решение. Она сказала, что лучше бы жила с призраками и демонами, но с тобой рядом, чем наоборот. Ты стоил риска. Это так.
Он вдохнул и посмотрел в окно, глаза стали стеклянными. Блин. Я заставил его плакать?
Я смотрел на него большими глазами, мне было неловко, я не знал, что делать, что еще сказать.
Наконец, он сказал:
— Спасибо, приятель, — выдавил он и встал на ноги. Он посмотрел на меня и улыбнулся. — Мне нужно было увидеть это.
— Я помешала? — раздался с порога тихий голос. Мое сердце дрогнуло. Я повернул голову так быстро, что комната закружилась, но мне было плевать.
Перри стояла на пороге, потирала ладонями руки. Ее волосы были стянуты в неровный хвост, она явно так спала. Она была в джинсах, кедах и футболке с «Faith No More», которую она сделала майкой. Ее лицо было без макияжа, и я знал, что она не спала днями. Но она все еще была самой красивой женщиной из всех. А я все еще был самым везучим подонком в мире.
— Нет, — быстро сказал Максимус и посмотрел на нас. — Я уже уходил.
Он прошел мимо Перри и покинул комнату, закрыв за собой дверь.
Перри стояла там мгновение, смотрела на меня, и расстояние между нами казалось большим и тяжелым. Я улыбнулся. И этого хватило.
Она подбежала со слезами в больших голубых глазах, обвила меня руками и уткнулась лицом в мою шею. Я не ощущал боль. Я закрыл глаза, улыбаясь, обвил ее руками, не думая, что от этого натянулась капельница. Я сжимал ее так крепко, как только мог, изо всех сил.
Перри всхлипывала, не могла говорить.
— Тише, все хорошо, — успокаивал я ее, гладя ее по голове, ее шелковистые волосы ощущались так приятно под моими уставшими пальцами.
Я держал ее так долго, как только мог, наслаждался ее весом в своих руках, ее сердцем, бьющимся рядом с моим. Мне повезло получить второй шанс с ней, и я не собирался терять его. Не важно, что вместе мы откроем двери в другие миры, плевать, если ее беременность разрушит нас. Я не отпущу ее, потому что так сказали остальные. Роза сказала правду, но мне было больно слушаться. Было больно знать, что я сдался, когда стало сложно, что во мне не хватило надежды бороться. Рисковать.
Всегда был другой путь. Я не знал, что чувствует Перри, но знал о своих чувствах. Я знал, что ее сердце стоило страданий, что мы преодолеем. Я не собирался бросать ее. Это не дало бы мне того, что я хотел — ребенка с ней, жизнь вместе, но всегда были другие способы.
— Мне так жаль, Декс, — всхлипывая, она отодвинулась, чтобы посмотреть на меня. Я нежно провел большими пальцами под ее глазами, вытирая слезы. — Мне так жаль.
— Детка, прости, — сказал я, удерживая ее лицо в своих ладонях. — Я говорил то, чего не стоило, потому что испугался.
— Знаю, это была Амброзия.
— Знаю. Не важно. Прости, что я сомневался в тебе. Стоило тебе поверить.
— Я говорила ужасное.
— Я говорил ужасное. Детка, хотел бы я забрать свои слова.
Она заерзала и отвела взгляд.
— Я тоже. Но я рада, что ты сказал их. Потому что я юна, Декс. Ты на девять лет старше меня, и это меня пугает, знаешь? Ты опытнее в плане мира, секса и отношений, в плане всего. А я будто едва жила. Не просто говорить это, но… я переживаю за нас. Я переживаю, что испорчу все, потому что не знаю, что делаю. Для меня это новое.
— Перри, все хорошо, — ее честность разбивала мне сердце.
Она покачала головой.
— Не хорошо. Декс, я так боюсь. Ты не знаешь, как сильно.
Я поцеловал ее в лоб и прошептал.
— Немного представляю.
— Нет, — сказала она, склонилась, чтобы наши носы соприкасались, и заглянула мне в глаза. О, как я хотел вырвать капельницу из руки и взять ее прямо на больничной койке, даже с пострадавшим ухом.
Она продолжала с дрожью в голосе:
— Нет, я сдерживалась, Декс. Я боялась даже позволить себе ощутить что-то глубже кожи. Ты знаешь, как я поняла, что могу потерять тебя прошлой ночью?
— Мамбо позвонила Максимусу.
— Нет, — она облизнула губы. Я тоже хотел облизнуть их, но она явно собиралась сказать мне что-то важное. — Она позвонила. Но я была в своей комнате. Я расхаживала, переживая за тебя. Я села на кровать и попыталась успокоиться и подумать. У меня была одна из твоих сигарет, и я зажгла ее — здесь везде можно курить. И я увидела Пиппу.
Я нахмурился.
— Правда?
— Да. Правда. Это была она. Стояла у кровати. У меня чуть сердце не остановилось, но… было приятно видеть ее. Это было мило. Она… одна из моей семьи переживает… и понимает, — она потерла губы и всхлипнула. Разбивала меня. — Она сказала мало. Просто сказала… что тебе не нужно переживать. Что от любви будет добро. Что наши сердца — магниты. Что мы не можем долго порознь.