Больше я не смогла удержать себя на месте и спрыгнув с кровати, широкими шагами понеслась прочь, не думая, что за этими стенами меня ждала неминуемая смерть.
Добежать до выхода я не успела — лодыжку обвили крепкие тиски, но каким-то удивительным образом не свалили меня с ног, а наоборот, придали смелости и решительности. Недолго думая, я вытащила из поленницы большое полено, и со всего маха, ударила им по голове Стиана… тот хоть и был чем-то загадочным, но снова взвыв, осел, схватившись за голову.
Сознание он не потерял, но я его полностью дезориентировала и оглушила. А потому у меня появилась фора, и я успела обезопасить себя ботинками и теплой накидкой.
С грохотом распахнув дверь, я шагнула в темноту, слизавшую меня без остатка. Тут же по лицу беспощадно захлестал колючий ветер, периодически перекрывая дыхание, а я упорно шла, как мне казалось, в ту сторону откуда мы пришли. Из-за валунов и острых камней передвигаться быстро просто невозможно, а из-за темноты — не ясно куда. Но я продолжала идти в густую, рассекающую снежной метелью, черноту, кутаясь в тяжелой накидке. Вокруг все выло, ревело и стонало от лютующей бури.
Озябшие руки отказывались смыкать на голове плотную ткань, едва удерживая её концы, а лицо, казалось, было беспощадно изрезано ледяными порывами. И не дай Бог, ещё один сильный, и меня, как парашют, вместе с накидкой унесет в небо.
Я не оборачивалась, не прислушивалась к возможной погоне, так как это было бессмысленным делом в окружающей меня прострации. И если бы меня схватила чья-то рука, то я бы испугалась, но точно не удивилась. К этому я была готова.
Виктор оклемается быстро и пуститься за мной, а с его необычными способностями, нагнать бедную овечку — ничего не стоит.
Погоди! Что ж я забыла о себе?!
У меня тоже есть свои козыри. И я отчаянно стала звать на помощь духов предком и моих заступников. И прежде всего, Максима. Но как я не рвала горло, никто не вырисовался.
Возможно, утешала я себя, им мешало сильное ненастье. Их структура настолько тонка, чувствительна и восприимчива к погодным условиям, что не позволяла выйти со мной на связь, оставляя меня без помощи.
Я прошла, как мне казалось, довольно много, огибая валуны, перепрыгивая через ручейки, и путаясь в невысокой растительности, засыпанной снегом. И так и не была поймана…
Удивительно, но похоже удар бревном был сильнее, чем я предполагала… а что если Виктор уже испустил дух? Что если я убила его? И теперь я убийца, застрявший в чужой стране, в чужом веке. Без него мне не вернуться назад… Как же я раньше об этом не подумала?!
Он мне нужен! Живой.
Но! Сердце в его руках, свежая кровь… как быть с этим.
Он вскроет и меня! Это его цель! И домой я не вернусь тоже…
Глупо и безрассудно, но эта мысль, поразившая меня так поздно, развеселила и заставила улыбнуться. Никакой сделки не было. Слова мужчины — обман. Он и не собирался возвращать меня обратно, ни при каком раскладе. Я остановилась и присела, сильнее укутавшись в накидку, которая не очень хорошо пахла, как и все остальное в этом веке. Не хочу здесь оставаться.
Хочу в век стиральных машин, водопроводов, ароматных порошков и кондиционеров для белья.
Думай, думай, Вероника!
Что тут думать! Посижу здесь и подожду, когда он меня нагонит, а там видно будет. Колдун не убьет сразу, хоть я и огрела его поленом. Ему нужно сердце полное любви. И он не отдаст меня никому. Это успокаивало. Нетерпеливо, но будет ждать, когда проснутся чувства. Это долго, и вряд ли осуществимо. А если такое произойдет, я буду молчать. Как он сможет понять истинность? А в запасе у меня будет немало времени, чтобы найти хоть какой-то выход. Разумно. Как ни крути, только Стиан призрачный, но шанс на спасение.
Я притихла, вслушиваясь в рев метели. Жутко, холодно и страшно. Очень страшно. Я всхлипнула, сглотнув теплую слезинку, и снова позвала Максима. Никого. Прошло минут пять, а может десять. От этих завываний начинало становиться дурно и сосредоточиться на времени было невозможно. Я зажмуривала глаза, открывала и закрывала их вновь. Сама, не зная зачем, пока вдали не увидела слабый свет огня.
Тут же встрепенулась, приподнявшись с места, и стряхнула с себя сугроб колючего снега. Что мне остается, только лететь на этот спасительный свет. И поднявшись я пошла, кое-как передвигая окоченевшие ноги. Зубы стучали, а руки отказывались держать околевшую ткань, отчего накидка сползла на плечи, выставляя блестящие пряди на обозрение лютующей метели, которая тут же старательно начала путать их с холодным ветром и снежинками.
Я подходила ближе, а свет разливался больше, выхватывая из темноты очертания гористой местности и краев пещеры, из которой он и изливался теплыми потоками.