От едва слышного торопливого шороха у него зашевелились волосы на голове. Неужели он боится двух обезьян? Он, Спингарн, человек со стальными нервами! Да его сильные руки сумеют в мгновение ока их обезвредить, к тому же у него есть флакончик с дурманящими семенами.
Он двинулся дальше, даже не пытаясь ступать бесшумно.
– Так что там болтала эта механическая мартышка? – ворчал себе под нос Хок, приближаясь к таинственной громаде барьера. – Лезь, только когда он снизу не шевелится?
Хок подтянул лямки заплечного мешка, поправил болтающийся поверх него мушкет. Внимательно обследовал черную сверкающую стену, если ее можно было назвать стеной.
– Aral – воскликнул он, отыскав, за что уцепиться. – Не соврал, стало быть, Гораций! Не дрейфь, сапер, скоро будешь у врат ада!
Спингарн все понял, уже проваливаясь в яму. Л мог бы и раньше догадаться: тропа в этом месте даже для неопытного глаза выглядела довольно странно! А он наступил на нее, хотя и видел зыбкость почвы! Почему? Потому что они нагнали на него страху, и, кроме того, он увидел черные волосы, мелькнувшие среди ветвей. Не учел, дубина, что Марвелл и его спутница – не просто человекообразные обезьяны, а перерожденные люди, не оценил их упрямства и поистине дьявольской хитрости!
Да, все это следовало предвидеть! А у тебя мозгов не хватило, вот и расплачивайся теперь!
После того как укрепленный ветками дерн провалился под ногами, Спингарн, еще не долетев до дна черной ямы, успел осыпать себя последними проклятиями. Надо же, как просто! Вырыть на звериной тропе яму, прикрыть ее сухими ветками и дерном, сверху чуть присыпать землей и время от времени поливать, чтобы земля не затвердела! Но ни один дикий зверь не попадется в такую нехитрую ловушку! Ни за что не попадется, если его не отвлечь чем-то еще, если не принять дополнительных мер для притупления врожденной бдительности!
А вот его, Спингарна, именно так и облапошили!
К тому же, падая, он выронил флакон с семенами, который просто потонул в жидкой грязи, как самый обычный мусор, не оказав никакого воздействия.
Спингарн был ошарашен, оглушен; его тело пронизывала боль, лицо было залеплено мокрой глиной. К счастью, шок длился недолго. Спингарн осторожно ощупал голову, проверил, нет ли переломов. Нет, все цело. Много ссадин и ушибов, но серьезных повреждений он не обнаружил.
И тут в ушах его зазвенел торжествующий вопль. За ним последовал второй.
Спингарн выпрямился и потянулся к краю ямы. Глубокая могила! Пальцы скользили по влажной глинистой почве. Когда глаза немного привыкли к темноте, он разглядел глубокие отметины на отвесных стенках.
Спингарна охватил ужас.
Он не первый угодил в эту западню. Другие звери тоже отчаянно пытались из нее выбраться. А Марвелл и его ассистентка тем временем праздновали победу. Вот и теперь...
– Марвелл! – во всю глотку заорал Спингарн. – Ну ты, идиот!
Хок все устроил по правилам саперного искусства. Тщательно проверил короткий, изготовленный своими руками фитиль. Вощеная ткань была на удивление прочной.
– Так-то, – бормотал он. – Однажды Хок уже подорвал нечисть! А теперь он позаботится, чтобы врата ада затворились навсегда.
Чума на вас, сатанинские жабы!
У него оставалось полбочонка пороху.
Спингарн внимательно обследовал яму. Ин одного обломка, ни одного камня, которым можно было бы вырыть ступеньки и опоры во влажной глине. Он попытался соорудить лестницу из сухих веток, прикрывавших яму, но вскоре понял безнадежность своей затеи. Они не выдержат его веса. Ему даже не удалось воткнуть ветки в глину – они были слишком сухие и ломались.
Нелепость, конечно, но он чувствовал, что боится Марвелла.
Марвелла! Кто бы мог подумать!
Сержант Хок задумчиво докуривал трубку. Все готово, осталось только запалить бочонок с порохом. Он ничуть не удивился, увидев па земле длинную тень робота.
– А-а, Гораций! Ну что, па фейерверк пришел поглядеть?
– Сержант, что происходит? – поинтересовался робот.
Хок кивнул на бочонок.
– А ты как думал? Старый Хок не дремлет! Сейчас он задаст жару змеиной нечисти!
Робот отозвался не сразу, видимо, занятый какими-то вычислениями.
– Сержант, уж не собираетесь ли вы.....
Размах, с каким сержант развернул дело, на несколько мгновений поставил в тупик даже Горация.
Хок хрипло загоготал. Он всегда знал, что Гораций дурак.
Лиз перегнулась через край ямы. Загнанная обезьяна уже час не подает признаков жизни. Может, она свернула себе шею или захлебнулась в дождевой воде?
Самец оттолкнул ее, заглянул вниз и покрепче сжал каменный топор. Он ничуть не боялся пойманных ими зверей, потому что они были беспомощны. Но этот...
Странный какой-то у него запах. Неприятный и опасный.
Марвелл шмыгнул носом.
Обезьяна услышала и подняла голову.
Лиз отпрыгнула, стуча зубами и бешено вертя хвостом. Затем она прижалась к Марвеллу, который протянул ейпалец для успокоения, но все равно жалобно запищала. Это существо внушало ей ужас.
Обезьяна гораздо больше, чем они почуяли вначале, и очень неприятно пахнет; к тому же она жива и невредима.
– Марвелл! – позвал Спингарн, узнавая черты режиссера Игр под антропоидными наслоениями. – Марвелл, это я, Спингарн!
Марвелл в страхе отшатнулся. Он ненавидел вонючую белую обезьяну, его пугали и этот рев, затрагивающий какие-то струны в памяти, и собственное смятение. Но все-таки мясо...
В отчаянии он набросился с кулаками на Лиз, вовсе не желая причинить ей боль. Она завизжала и тут же бросила в яму ком глины, угодивший в лицо Спингарну, как раз когда тот хотел вступить с Марвеллом в переговоры.
При виде замешательства врага Марвелл отбросил страх и дал волю ликованию. Эхо подхватывало и разносило по окрестным скалам его вопли. Лиз, вторя ему, подцепила его один ком глины и запустила в яму.
Спингарн с трудом продрал глаза и утерся рукавом. Господи, какая нелепость! Пойти в пищу своему бывшему коллеге!
Марвелл нагнулся, чтобы прикончить Спингарна каменным орудием. С тех пор как они предприняли рискованную вылазку па болота, это была его первая ошибка.
Спингарн, мгновенно увидев свое преимущество, вытянул смуглую руку. Марвелл всегда отличался неуравновешенностью и чрезмерной самоуверенностью. Кроме того, он находился под впечатлением успехов своей подруги в метании глиняных снарядов. Почувствовав стальную хватку на своем запястье, он заголосил от страха.
Спингарн потянул к себе, и волосатая туша опрокинулась сначала на него, потом в глинистую жижу. Лиз, обнаружив, что самец ее исчез, стремительно вскарабкалась на дерево. Из ямы доносились мольбы о помощи. Лиз спустилась и дрожащими руками взяла топор. Спингарн чувствовал, как одеревеневшие от страха пальцы царапают ему лицо. Желтые зубы нацелились на его горло. Времени взывать к глубоко запрятанным человеческим чувствам Марвелла не было, и он провел тяжелый, хорошо рассчитанный удар в солнечное сплетение.
Марвелл пронзительно закричал, в ярости и страхе; обе руки бессильно повисли, в животе разлилась боль, а зубы,которыми он намеревался перегрызть добыче глотку, лишь лязгнули в пустоте.
Обезьяна снова ударила, и Марвелл осел на землю.
– Агго-о! – вскрикнула Лиз, свешиваясь над ямой...
Спингарн без промедления нащупал топор и метнул в голову самки. Она отшатнулась, но скользящий удар все же лишил ее чувств. Более легкий, лучше сработанный топор выскользнул у нее из рук и угодил прямо в брюхо самцу.
Спингарн облегченно перевел дух. Все-таки закалка его не подвела. Еще бы, ведь ему, Вероятностному человеку, приходилось преодолевать подобные трудности в самых разных эпохах.
Он взял топор Лиз и принялся вырывать в яме лестницу. Бесчувственное тело Марвелла станет ему первой ступенькой. Хоть какая-то польза от этой скотины!
Гораций пришел к выводу, что ему необходимо вмешаться, только когда Хок уже поджег фитиль. Намерения сержанта вполне вписываются в Кривую Вероятностей, однако ситуация осложняется тем, что дикарь не ведает о последствиях своей затеи.