— Если смогу.
— Почему мы? С тобой все понятно. Ты все начал — нашел таинственную силу. Я могу поверить, раз ты так говоришь, хотя не понимаю, что она собой представляет на самом деле. Могу поверить также, что ты нужен на Талискере. И я чувствую себя каким-то образом тоже вовлеченной во все происходящее. Но Хок и Гораций?
— Тебе был нужен старый солдат, Спингарн! Тебе нужен Хок, чтобы ставить мины и воевать с французами! — проворчал Хок, раскуривая трубку.
— Вроде того, сержант, — согласился Спингарн. Девушке он сказал:
— Думаю, что ты нужна здесь, потому что тоже участвовала с самого начала — помогла мне сбежать. Ты помогла сделать Талискер таким, каким он стал. Но Хок и Гораций? — Спингарн взглянул на лицо сержанта и на хрупкие черты робота. — Мне нужен был кто-нибудь, кому я мог доверять. Я не знаю никого решительнее сержанта. А Горацию полностью можно доверять, когда он дает оценку ситуации. Но почему избраны именно они? — Спингарн усмехнулся. — Назовем это для простоты чутьем. Они успешно действуют, разве не так?
— Ага, — обрадовался Хок. — А когда кончишь заговаривать мне зубы, погляди на мой лафет. Видишь, капитан-дьявол — или рядовой Спингарн, или кто ты там еще — здесь по одной стороне идет трещина. Что, если я возьму зубило и попробую узнать, что внутри?
— Давай, — разрешил Спингарн.
Они уже привыкли к плавному покачиванию гондолы. Солнце стояло высоко, и они сняли большую часть своих лохмотьев. Робот начал задумчиво выпускать охлаждающий воздух из одного из своих многочисленных устройств. Но оплавленный метеорит заставил троих людей почувствовать холод. Сержант Хок нагнулся, чтобы взглянуть на почерневшую массу.
— Видишь, капитан? — показал он на метеорит.
Он был прав. Из-за действия жара в металле появилась небольшая трещина. Светлая царапина отмечала место, где осколок гранаты ударился в железное основание Хока.
— Нет, — сказал Хок, задыхаясь. — Я не могу дотянуться до нее. Возьми инструменты и попробуй, — попросил он Спингарна.
Спингарн поднял стальное зубило и маленький тяжелый молоток, которые нашлись во вместительном ранце Хока. Его рука секунду дрожала, но когда он взмахнул молотком, то напряжение спало.
— Тише! — проревел Хок. Удар напомнил ему о сильной боли. — Ладно, продолжай, капитан!
Хок заскрипел зубами, когда Спингарн ударил молотком снова — на этот раз более точно. Зубило вошло глубоко в метеорит, и он распался надвое.
День превратился в ночь.
Глава 22
Три шарика концентрированной тьмы разлетелись в пространстве вокруг гондолы, затмив дневной свет и заглушив звуки. Они поглотили безоблачное небо и разверзли перед испуганными пассажирами воздушного корабля пустоту. Спингарн понимал, что Сцены еще раз поворачиваются вокруг него, что необходимо немедленно действовать, что в ближайшем будущем их надет грозная опасность. Но, подобно остальным, он мог только попытаться бороться с чужеродностъю, окружившей их. Он никогда не испытывал ничего более страшного. Сравнение с кошмарной операцией слияния клеток было бессмысленно, потому что та состояла из химических и электрических превращений. Здесь же он столкнулся с настоящей психической атакой. Его спутники задыхались, крича в смертельном ужасе.
Спингарн закрыл глаза руками, как испуганный ребенок.
Разлетающиеся шарики превратились во Вселенную, полную настойчивых требований.
Спингарн узнал таинственную силу, которая вторглась в его разум. Он понял, что часть его самого — того человека, которым он когда-то был, — собрана неповрежденной внутри чужого разума. В очертаниях, плывших через пустоту, была какая-то злая ирония. Казалось, что призрак другого человека выкрикивает предупреждения и насмешки. Затем он умчался прочь, и остался только невыносимый кошмар таинственной силы.
— Чего ты хочешь? Чего?!
Спингарн вздохнул, затем прокричал вопрос. Слова материализовались и сами собой поплыли в пустоте, через вселенную жажды таинственной силы к знанию.
— Я не знаком с тобой!! — пытался Спингарн объяснить твари, кричавшей в уголках его мозга. — Я не тот, кто был здесь раньше. НЕТ!
Спингарн чувствовал, как тончайшие нервные волокна в его мозгу рвутся, не выдерживая обжигающего холода таинственной силы. Цепочки молекул разрывались, когда она искала человека, который помог ей воссоздать Сцены Талискера.
— Как я могу сказать тебе?! — спрашивал Спингарн. — Как?!
Слова снова повисли в пустоте, закрывшей от странников ясный день. Затем они стали маленькими вселенными, и каждое слово отражало все, что могло означать: "Я" было Вселенной Спингарнов. Спингарны, плывущие в крошечном корабле по огромному океану; Спингарны, вгрызающиеся в землю под Турне; Спингарны, наблюдающие, как огромные паровые машины несутся навстречу друг другу; Спингарны, занимающиеся любовью и путешествующие в мире секса; незнакомые люди, которые могли иметь отношение к старой личности Спингарна, — возбужденные, копающиеся в креплениях Сцен Талискера в поисках таинственной силы; Спингарны, изумленно уставившиеся с выпученными глазами на ядро планеты, где все еще цвели ростки жизни после десятков миллионов лет, прошедших с тех пор, как таинственная сила нашла здесь убежище — или была заключена — или спрятана — от других неумолимых существ его собственного рода!
И «Сказать». Это были рты размером в сотни километров, медленно произносящие миллион раз одно слово, пока бесконечное послание не отпечаталось на губах; это была разветвляющаяся молния интуиции, прочесывающая какой-то космический мозг. Это было множество обычных способов сообщения.
— Говори! — плыли слова перед разумом Спингарна. — Говори, если хочешь. Послание.
Таинственная сила имела послание. Для него. Для Спингарна.
— Послушай сначала, — умолял Спингарн, не обращая внимания на боль в мозгу и на ужасы, притаившиеся в его разуме точно под уровнем сознания. Он загнал вглубь дикие приступы паники, требовавшие бежать, физически или умственно, из пустоты, в которой неистовствовала таинственная сила.
— Ты слушаешь?
Слово снова стало символом. Живой цепочкой идей. Таинственная сила утихомирилась.
— Я не тот, кого ты знала!
Спингарн обнаружил, что может спроецировать идею па экран любопытства таинственной силы. Слова вертелись и врезались друг в друга. Спингарн высотой в милю плыл в пространстве, более пустом, чем космос до сотворения миpa; оно было таким ужасающе пустым, что Спингарн задохнулся.
Таинственная сила стерла этого Спингарна и заменила его другим — предыдущей личностью, блестящим режиссером Игр — менее сильным, но более хитрым, насмешливым и энергичным человеком.
— Это он, — сказал Спингарн, узнавая себя.
Процесс становился все более знакомым по мере того, как он начал медленно устанавливать связь с ужасной тварью, вышедшей из железного фетиша. Она, которая провела миллионы лет в глубине древней планеты, остановилась и терпеливо слушала. Затем медленно начала давать ответы.
В пустоте возникли новые изображения.
Здесь был тот режиссер Игр, погружавшийся в кору планеты через скрытую трещину — трещину такую древнюю, что огромные пласты закрыли ее от людей, пришедших за столетия до того, как Спингарн построил первую Сцену. Из-за незначительного сдвига пластов трещина открылась. Спингарн узнал о ней случайно, с помощью мониторов старых барьеров, отделявших Сцены друг от друга.
— Он нашел тебя, — сказал Спингарн.
Тот человек, который нашел убежище в Сценах, не желая признавать свои промахи и встать лицом к последствиям своих преступлений, встретил таинственную силу. На его лице светилась довольная улыбка. Держа метатель фотонных бомб в одной руке и умственный излучатель в другой, он готов был вести переговоры или сражаться.
Похоже, что таинственная сила заговорила.
Да, им было что обсудить. Предыдущий Спингарн интересовался всеми темами, которые затрагивала таинственная сила. Но ей роль того Спингарна была настолько непривычна, что мощные, но фрагментарные мысли таинственной силы заглушали умственный излучатель и могли убить неосторожного человека.