Выбрать главу

Дёран легонько касается семиструнки, и она отзывается вздохом-трелью.

– Несущей Возмездие? Справедливой? – улыбается он краешками губ, точно вспоминает кого-то родного.

А я только вздыхаю:

– Рождающей Бурю. Ибо теперь, после такой пощёчины, ни Радхаб, ни дядька его Ата-Халим не сумеют усмирить гнева, а Унна, благородная Вещая Госпожа, не станет терпеть несправедливости. Она, я слыхал, уже выступила в конклаве, обличая злодеяния Ата-Халима, и всадники-арафи собираются к Ашрабу с разных концов пустыни, а храмы во всех оазисах, больших и малых городах, вывесили на стены знамя Ветра Карающего. Нет, не быть миру… А дева-киморт – Избавительница от недуга, Подательница Воды, Освободительница и Рождающая Бурю – двинулась к северу. К слову, дружище, как тут дела-то… на севере? – добавляю несмело, ибо и желаю, и страшусь услышать ответ.

Дёран молчит, и сердце у меня замирает.

– Так же, как и всегда, – говорит он наконец. – Только хуже. Нет в этой земле ни мира, ни покоя… Есть у лорги два сына, которых он больше других выделяет – Мирра, наместник юга, и Кальв, наместник востока. Прежде были они не разлей вода, а нынче глядеть друг на друга не могут – сразу ругаться начинают; и добро бы только ругались, так и десятидневья не проходит, чтоб одна дружина с другой на границе не схлестнулась. А лорга вместо того, чтоб сыновей осадить, помирить, только масла подливает! Дряхлый старик уже, что пень гнилой, а всё туда же – за власть свою боится… Между тем дальние деревни в упадок приходят; дети-киморты давно уже там на свет не родятся, а где родятся, добра, как сказывают, не приносят. Так в одно поселение на северо-востоке, что раймой промышляло, зачастили мертвоходцы. Сперва по одному, затем по двое, а после уже и вовсе житья не давали! Даже огненная ограда, мастером сработанная, и та не помогала… И быть бы большой беде, большой крови, если б не появился там откуда ни возьмись эстра – не то из-под земли вырос, не то с неба свалился. Быстро он отыскал способ отвадить беду: мертвецов своей силой привлекала девочка-киморт, которую мастер от жадности да по глупости отказался отправлять в цех на воспитание. Мастера эстра отчитал, а девочку пожалел и взял в ученицы; наутро он тронулся в путь, и с тех пор мертвоходцы к деревенским воротам, говорят, не приближались. За то его Справедливым прозвали – мол, хоть и строг он, а беспристрастен.

Дёран говорит – семиструнка отзывается перезвоном, тихим-тихим, как вздох. А я слушаю – и вижу, как наяву, да только не то, о чём он сказывает, а то, что давным-давно было. Города-крепости в горах, возведённые из белого камня; узорчатые мосты, переброшенные через пропасти; глубокие шахты, где невиданные сокровища добывают, и дороги, прямые и широкие, и всадников, что по тем дорогам летят, и стелются за ними по ветру зелёные плащи с рыжей меховой опушкой…

Всё это взаправду было, а нынче стало старой-старой сказкой.

Города заброшены и заросли лесом, от дорог и воспоминания не осталось, ажурные мосты обрушились, и лишь кое-где остовы торчат, как обглоданные кости.

Сердце – глупое и жалкое – трепещет.

– Да, – выдыхаю еле слышно. – Бывает и так.

А Дёран вскидывается, кладёт на колени семиструнку, ставит чуткие пальцы на струны, и льётся тихая музыка.

– Это ещё что! – говорит он и лукаво улыбается. – Слышал ли ты, как прохожий странник вернул воду в Беру? Ну так слушай. Ещё в незапамятные времена кудесница Брайна подарила городу чудесный источник. Зимою он не перемерзал, летом вода лилась прохладная и чистая-чистая, и никакие засухи ему были нипочём. И тут нынешней весной вдруг затряслись горы, заходили ходуном, а источник обмелел. Поначалу никто в том большой беды не видел – есть и другие колодцы, и ключи, и ручьи… Но городской-то голова знал, что первая же засуха погубит Беру, а потому искал пути к спасению; но не так-то это было легко – нынешний лорга кимортов не привечает. И тут явился откуда ни возьмись эстра с ученицей – не то из-под земли вырос, не то с неба упал! Слово за слово, разговорился с городским головой – да взялся за сложное дело. Воздел он руки – и задрожала земля, горы ходуном заходили, послышался гул… а потом как взмыл вверх фонтан воды, как загорелась радуга! Целый день, говорят, она над городом провисела. Воды в источнике Брайны стало столько же, сколько и прежде, если не больше; а сама она прежде мечом в землю указывала, а нынче в небо целится. Эстра в городе долго не пробыл, дальше пошёл, а людская молва его новым именем наградила – Хозяин Вод. Ну, каково?