Побег
Mourir au fleuves barbares
Цветов томительные тени
He оживляли злого дня,
Я забывал часы смирении
И годы долгого огня.
Одно изгнание манило,
Далеких стран неверный путь:
У топкого речного ила
Под солнцем огненным уснуть.
У бирюзовых, серебристых!
У тихозвонных, ясных рек –
У пальм звенящих и душистых,
Где не томился человек,
Где слезь покинутых, безумных
Не видела еще земля,
Где пропасть вод широкошумных
Скрывает мертвые поля,
Где одиноко и безбольно
Забуду, нежный, о былом,
Где небо будет богомольно
Вздыхать о счастии моем.
Там, позабытый, равнодушно,
Сбирая корни и плоды,
Брести я буду в полдень душный
И спать на пальме у воды.
Страна моя, страна родная,
Ужель отвергнешь ты меня!
От богоизбранного края
В солнца безумные края
Спутник
Б. А. Садовскому
Не улетай, не улетай!
Живой мечты очарованье:
Крылатое очарованье,
Не покидай мой бедный край!
Здесь только жгет воспоминанье
И холоден и горек май.
Очарованье легкокрыло,
Его дыхание – мечта;
Оно идет тропою милой,
Над ним сияет высота.
Очарование крылато, –
И что ему земная сонь!
Оно иной жизнью богато
Иной ему горит огонь.
Но легких крыл, очарованье,
Ты не опустишь надо мной; –
Не покидай, очарованье
Мой путь холодный и пустой
Тленность
С. Я. Рубановичу
Как видения вечера тленны!
Только к ним возвращаться – любовь, –
Ты скитальцев воздушной вселенной
Песней радостною славословь:
– Там заплещет и облак твой – вещий;
Оглянись – и вокруг никого! –
Это бедные тленные вещи
Тайно мучат врага своего: –
– Обреченная, милая тленность!
(Вт> упоительный твой кругозор) –
На безумную жизнь, на смиренность
Встать на каменный, мерный простор! –
Расточи несказанную младость
Освежительною темнотой!
Ты – печаль, упоенье и радость,
Мы – бежим, мы поем за тобой
Каменная баба
Б. Н. Бугаеву
В степи седеющей курган
Ты издали заметишь темный,
На нем – горбатый истукан,
Он серожелтый и огромный.
На степи он и на закат
Бросает неживые взоры, –
На дымы отдаленных хат,
На возмущенные просторы.
Ты издали к нему взирай,
В гигантскую обрубка муку.
Поднимет на печальный край
Он неослабнувшую руку;
Он издали кивнет – и нет:
Стоит как встарь окаменелый, –
Он – непостигнутый, поэт –
Подъемлет каменное тело.
Он разобьет, загрохотав,
Твои лукавые реченья
И опрокинет в зыби трав
Жизни отвергнутой мгновенья.
Встречай же жизнь! остановись
Перед восторженным полетом;
Разверзнет трепетная высь
Облак – пустеющим киотом.
Следи, прикованный к земле,
Как он несется величавый
И тонет в тучи ярой мгле,
В блистаниях закатной славы. –
Мгновенный сон! земной обман!
И пе было его нелепей! –
И на кургане истукан
Сурово озирает степи.
Arabesque divine
М. М. С.
Звезда развалин!
И на обломках жизни старой
Каким заветом утвердясь,
Не вы ли, сладкогласной чарой
На хладный берег появись,
И в этих пагубных печалях,
В неуспокоенной игре
О бедных замечтались далях,
О той, небудущей норе,
И неторжественному миру
Неся разуверений новь; –
Золотозвонную порфиру
И в мир воззвавшую любовь,
Как перстень с голубым сапфиром
В глубокий кладезь уроня
(К прекраснодышашим эфирам
Нас уносившим в волны дня),
Вы говорите: «Верны плески
Той возмутившейся воды,
божественные арабески,
Мои печальные следы»
Письмо Перегринусу Тиссу
Quant il faisait beaux temps au paradis perdu