Последнюю фразу я произнес для убедительности и, возможно, она и произвела на нее (я, как Шерлок Холмс, узнал ее имя и отчество из поздравительной открытки, случайно попавшейся мне на глаза) такое сильное впечатление. На удивленный немой вопрос, возникший в ее серых округлившихся глазах, я ответил устойчивым взглядом и глубокомысленным молчанием, мол, знай наших, мы обо всем хорошо осведомлены. Прошло несколько напряженных минут, мы обменялись еще парой ничего не значащих фраз, наконец, она предложила:
- Хотите чаю?
Вопрос был задан, как свидетельство полной капитуляции, и мне ничего не оставалось, как снять куртку и следовать за хозяйкой в ванную, чтобы вымыть руки. Через час мы уже дружно болтали, попивая чай с абрикосовым вареньем, и она даже порывалась позвонить Ане, хотя была убеждена, что в такое время поймать ее будет трудно.
- Она не берет трубку, а ловить ее нужно с часу до двух, днем. Семь звонков в тринадцать пятнадцать или в тринадцать сорок пять. Это наше условное время. Кроме выходных дней. Я звонила ей буквально вчера, после вашего звонка, но не поймала. А сегодня не получилось...
- Извини, - говорит Лена, - чайник закипел. Тебе сколько сахара?
- Как всегда.
О какой-то там Тине - ни слова. Хм! Ти, да с чего ты взяла, что я стою перед тобой на коленях?! Хэх!.. Ну, мать, ты и даёшь...
Глава 4
В тот же день, поздно ночью я вернулся в Москву. Когда я рассказал Жоре о своих успехах, он только пожал плечами.
- Ты едешь в Париж?- спросил он, листая какой-то красивый журнал.
- Завтра же.
Он отложил журнал в сторону, посмотрел на меня, думая о чем-то своем и сказал:
- Я с тобой.
- Правда?- искренне обрадовался я.
- Я с вами? - спросила Юля.
Жора только поморщился.
- Там мы точно Тинку найдём! - уверенно произнёс он, когда Юля ушла.
- Откуда такая уверенность? - спросил я.
- А где же ей быть?
Если он настроен лететь со мной в Париж, значит он согласился с моими доводами о необходимости поиска Ани и Юры, и Шута... Или он, в самом деле, рассчитывал найти Тину? Не знаю, не знаю. Искать! Вот ведь что важно! Да, другого пути нет. Это еще раз утвердило меня во мнении, что только наш коллективный разум способен сдвинуть нас с мертвой точки. Я просто забыл, что всегда так думал, я это знал наверное, у меня просто голова была забита другим, а теперь и Жора был на моей стороне. В конце концов, у нас не было никаких оснований не доверять нашей интуиции.
- Да, - сказал Жора, - правда.
И улыбнулся своей роскошной улыбкой.
Я рассказывал ему о Париже: Сена, Елисейские поля, Эйфелева башня, Жанна д'Арк, Нострадамус, Наполеон, Жорж Санд, Бальзак, Лувр, Гоген, Генри Миллер, наконец, Жан Батист Гренуй...
- Вот-вот, - сказал Жора, - и твоя Тина там! Где же ей ещё быть?
- Слушай, - возмущался я, - ты мне своей Тиной...
- Твоей! Это ты за ней увязался!
- Но ты же мне все уши прожужжал: ищи Тинку, ищи Тинку...
- Так и ищи! Нечего скулить!
Я и заткнулся.
- А что, твоя Эйфелёвая башня, - ёрничал Жора, - еще не упала? Ей давно пора уже в Пизу, к своей кривоногой сестренке.
- Стоит, - сказал я, - стоит как... как... Как твой карандаш!
- Ты рассказываешь о Париже так, словно... Ты был там хоть раз?
- Я и сейчас там, - сказал я.
Это была правда! Казалось, что утро никогда не наступит. Было около трех часов ночи, когда мы улеглись, наконец, спать. Жора еще дымил сигаретой, время от времени озаряя малиновым светом лабораторные стены и потолок, а я лежал с открытыми глазами и представлял себе нашу встречу с Аней. У меня не было полной уверенности, что наш приезд ее обрадует, и все же я надеялся на ее помощь. Без ее рук, ее тонких пальчиков, без ее чутья и материнской заботы о наших клеточках, у нас ничего не выйдет, решил я, и с этой мыслью закрыл глаза.
- К ней нужно дозвониться, - сказал Жора, - обязательно дозвониться, чтобы не насмешить людей. Ты уверен, что тетка не подсунула тебе липовый телефон?
У меня этой уверенности не было, но я загорелся предстоящей встречей с Аней, и меня уже трудно было остановить. Даже если мы не найдем Аню, поездка будет оправдана только тем, что мы побывали в Париже. Вот какую роскошь я хотел себе позволить! Итак, завтра Париж! Вот единственная мысль, которая перечеркнула все мои тревоги и хлопоты!
- Хорошо, - сказал я, - завтра дозвонимся.
- Сегодня, - сказал Жора, и слышно было, как он повернулся на бок.