Да нет! Нет-нет! Нет! Вот уж нет!..
Или Тина?..
Рана...
Ти - Ра - На... Ти - рана...
Пожалуй-таки покажусь...
Врачу...
Но я не чувствую себя больным. Ни больным, ни ущербным!
И в этом-то всё дело...
Я слышу: «...хруст стекла под ногами...».
А назавтра мы уже в Питере. До чего же вяло и кисло тянется этот день! Я жду вечера, мне вкрай нужен вечер, этот серый питерский вечер... Этот дождь...
- Ты куда это вырядился, - спрашивает Лена, - смотри - костюм, галстук... Рест, на кого ты похож?
- А что?!
- Ты куда, правда?
Я вчера краем уха слыхал, что в Питере Тинка проездом. И сегодня вот - вечер стихов! Я хотел бы взглянуть на неё краем глаза! Я спросил бы её: это ты? Я бы слово в слово спросил её: «...и ты рада мне, рада?». И затем, в тот же миг, не давая ей опомниться, тут же напомнил: «И ты хватаешь меня жадно-жадно, впечатывая меня в стену, в стену...». И отчаянно ждал бы её вопроса: «Почему ты меня не хватаешь? Жадно-жадно!..». Вот бы она...
- Рест, ты надолго? Нам ещё надо... Ты хоть галстук смени... На, держи, - она подает мне другой галстук.
Значит, Богу это угодно - наша встреча с глазу на глаз. Ирка меня пригласила, и вот я готов! Я готов?
«И ты рад мне, рад?!».
И ты ещё спрашиваешь! - скажу я, глядя ей в глаза. Так, наверное, встретились взглядами Иисус с Ионаном Крестителем...
Я готов!
- Вот, - говорит Лена, - другое дело - на человека похож!
И тут же:
- Рестик, - просит она, - заскочи, будь добр, на обратном пути в хлебный... У нас хлеба - шаром покати...
Заскочу...
- Зонт, - Лена догоняет меня, - зонт возьми... На!.
Она и предположить не могла, как этот зонт пригодился нам с Тиной!
Вот вам и вещий сон! Что называется, - в руку!
Тинико ты моя, Тинико...
Глава 9
На следующий день в ожидании встречи с Аней мы сидели на солнышке, любуясь Парижем и его обитателями.
- Ты только посмотри на них, - ни с того, ни с сего произнес Жора, кивая на прохожих, - как они одинаковы, все на одно лицо.
В своей излюбленной позе свободного жителя планеты Земля, развалившись на скамеечке и разбросав ноги в стороны, он, щурясь от солнца, рассматривал струившихся в оба конца Елисейских полей торопящихся горожан, всем своим видом обвиняя их в бесцельности существования.
- Они, как мумии, ни одного живого лица... Знаешь, когда глаза мои открыты, я устаю от того, что вижу.
Он всегда предавался все и вся уничтожающей критике, если ему что-то не удавалось. Больше всего он не терпел праздных людей, хотя бесконечно и нежно любил человечество.
- Они приросли к земле, точно статуи, не желая двигаться дальше, хотя все куда-то стремятся, спешат, бегут, едут, плывут, летят... Куда, зачем?! Все их телодвижения ублюдочны и крючковаты, они лишены красоты и красок. Ты только посмотри вот на этого или вон на ту...
Хорошо, что он еще не показывал пальцем.
- Слушай, - неожиданно Жора прервал свой обвинительный спич, - а ты Тину в лицо хоть знаешь? Ты видел её хоть раз в жизни? Тоже мне - terra incognito! Что если она вот тут мимо нас... А мы знать не знаем. Может, вон та барышня, что стоит у киоска?
Жора глазами указал на какую-то даму.
- Или вон та!
Он перевёл взгляд на другую даму с какой-то болонкой.
- Она любит у тебя собак?
Я понятия не имел о том, как выглядит Тина, любит ли она собак и может ли быть вообще где-то здесь в Париже.
- Ты - полный тютя, - заключил Жора, - как ты собираешься дальше жить? Без Тины!
Я согласно кивнул: тютя так тютя!
- И это не только в Париже, продолжал Жора, - так во всем мире, представляешь, на всей земле...
- Что?..
- Бегут, едут, летят, плывут... Куда, спрашивается?
Он даже грозил им:
- Дайте мне только время, я устрою вам хорошую порку!
Когда Жора был не в духе, он часто срывался на философствование (хотя по-прежнему крайне неубедительно отличал Бабеля от Бебеля, а Гегеля от Фейербаха), и тогда доставалось каждому, кто попадался ему под горячую руку. В тот день это были парижане. Какую порку он собирался устроить им и всем живущим на этой земле, я до сих пор не имею представления.
- Она кто у тебя, плясунья?- неожиданно спросил Жора.
- Тина?
- Какая Тина?! Аннушка, твоя Аня!.. Анька? Или как там её?..
- Танцовщица! Она та, - сказал я, - без которой мы не сдвинемся с места.
- Так уж и не сдвинемся!.. А с Тиной ты, мальчик мой, прокололся.
- Так, стоп! Забудь её, не то я...
- Не то что? Что?! Что ты можешь-то?.. Ты - слабак. Ты не можешь даже надуться как следует...