Концерт с шампанским
Рассказ
В середине девяностых годов мне позвонила знакомая – музыкальный редактор радио «Маяк» Галина: «Вас очень хочет видеть музыкантша Татьяна Ивановна Лещенко-Сухомлина. Вы знаете это имя? Мы ей случайно сказали, что вы внучка Плевицкой, и она умоляет нас познакомить с вами».
Я, конечно, знала это имя, известное тогда на всю страну, и потому удивилась. В середине лихих девяностых эта бабушка была очень популярна во всех СМИ. И на радио, и на ТВ. Она была музыкантом: хорошо пела, играла на гитаре, а главное, была «документом времени» – всего двадцатого века. На экране ТВ то и дело появлялась эта очаровательная седенькая старушка. Она ещё до войны с Гитлером эмигрировала из СССР в США. Была женой очень богатого американского коммерсанта, родила двоих детей. Пользовалась всеми правами тогдашней культурной западной богемы. Познала Нью-Йорк, Лондон, Париж. Но всё же вернулась на Родину и тут, как и прочие возвращенцы, хлебнула много горестей, стала заложницей нашего тяжёлого времени.
Сегодня её пожилая дочь поселилась в Москве, на Тверской, а сама Татьяна Ивановна снимала квартиру в переулке на Соколе, в хорошем доме, на втором этаже. Несмотря на преклонный возраст, она пела красивым, чистеньким голоском и сама себе мелодично аккомпанировала на гитаре. До революции получила прекрасное дворянское образование, играла на разных инструментах и владела рядом иностранных языков. А в 90-е годы XX века, после гибели СССР, на эту редкую эмигрантку началась повальная мода. У неё был свой особенный репертуар. И классика – лирические романсы, и цыганщина, и предвоенные и военные песни Исаковского, Соловьёва-Седого и прочих советских поэтов и композиторов. Успех её был грандиозен, письма от поклонников со всей страны приходили мешками. Она не только пела, но и симпатично рассказывала о своей не такой уж тяжёлой эмигрантской доле. И однажды поведала прямо в эфир о концертах Рахманинова, гастролировавшего по США вместе с народной певицей Надеждой Плевицкой, тоже эмигранткой, песни которой – «Ухарь-купец», «Коробейники», «Вдоль по Питерской», «Хас-Булат удалой», «Бродяга» и др. – Татьяна Ивановна выдавала в эфир. А музыкальный редактор «Маяка», молоденькая Галина, однажды невзначай заметила в студии: «А знаете, Татьяна Ивановна, в Москве ведь проживает внучка Плевицкой, писательница Ракша». И это привело эмоциональную старушку в полный восторг. Она захотела непременно и поскорей повидать эту самую внучку.
И вот мне по телефону неожиданно раздался звонок с радио «Маяк». Не смогла бы я принять у себя такую музыкальную знаменитость. Я просто обалдела и растерянно согласилась.
Вскоре я приготовилась, накрыла на журнальном столике, как теперь говорят, «поляну» с закусками, фруктами и бутылкой шампанского и пригласила коллегу-подругу, живущую неподалёку. В назначенный вечерний час к моему многоэтажному дому на Аэропорте приехала машина с надписью «Радио „Маяк“». И я скорей отправилась на лифте вниз, в холл подъезда, где сидела наша консьержка, встречать «высокую» гостью. Её, как и полагается, сопровождала свита, пусть и небольшая: моя давняя знакомая Галя, музыкальный редактор, и пара молодых людей, её соратников по редакции.
Я совсем не такой представляла себе эту девяностолетнюю знаменитость. Она не была сморщенной старушонкой. Без головного убора. Седая, белая, по-детски подстриженная чёлочка спускалась до глаз. Острый взгляд живых тёмных глаз и неожиданно белоснежная искусственная улыбка, как говорится, голливудская. И пальтецо на ней было совсем невзрачное для такой медиаперсоны. Видно, гонорары плохие.
– Так это вы и есть внучка Плевицкой? – спросила она радостно, глядя на меня. – Похожа, похожа! Не из родни́, а в рóдню.
И я, сердечно, радушно её поприветствовав, показала на дверь нашего грузового лифта:
– Вот и хорошо. Как раз нам на всех пятерых места в лифте хватит.
И вдруг она как бы оторопела. И взгляд потух.
– Как – в лифте? Каком лифте?
Редактор Галина тотчас спросила:
– А на каком этаже вы, Ирина, живёте?
– На последнем, четырнадцатом.
И тут с гостьей произошло что-то неожиданное.