— Мистер Бэнкрофт, — потребовал я, — хоть раз призовите Рэттлера к порядку. Он все время ищет со мной ссоры. Добром это не кончится. Отошлите его, а если вы этого не сделаете, то уйду я.
— Ого, сэр, неужели это так серьезно?
— Да, серьезно! Вот его нож и револьвер, не отдавайте ему, пока не успокоится, иначе, смею вас заверить, я буду защищаться и просто пристрелю его. Можете называть меня гринхорном, но я закон прерии знаю: того, кто угрожает ножом или револьвером, позволено убить на месте.
Я говорил только о Рэттлере, хотя имел в виду и остальных «славных» вестменов. Разумеется, они все поняли, но промолчали.
Инчу-Чуна обратился к инженеру:
— Мое ухо слышало, что среди бледнолицых ты имеешь право приказывать. Так ли это?
— Да, — ответил Бэнкрофт.
— Я должен поговорить с тобой.
— О чем?
— Узнаешь. Но ты стоишь, а мужчины во время разговора должны сидеть.
— Ты хочешь быть нашим гостем?
— Это невозможно. Как я могу быть твоим гостем, если это ты находишься на моей земле, в моем лесу, в моей долине и в моей прерии? Пусть белые мужчины сядут. А что за бледнолицые идут сюда?
— Это наши люди.
— Пусть сядут с нами.
Сэм, Дик и Билл возвращались с прогулки. Будучи опытными вестменами, они очень удивились, увидев индейцев, и еще больше обеспокоились, узнав, кто те такие.
— Кто этот третий? — спросил меня Сэм.
— Это Клеки-Петра, Рэттлер называет его бакалавром.
— Клеки-Петра, бакалавр? Я слышал о нем, чтоб мне лопнуть. Таинственная личность. Белый, но уже давно живет среди апачей. Он вроде миссионера, хотя и не священник. Я рад его видеть. Прощупаем его немного! Хи-хи-хи!
— Если он позволит.
— Не укусит же он меня! Ба, да тут еще что-то произошло?
— Да, и очень серьезное.
— Говорите же!
— Мне пришлось сделать то, от чего вы меня вчера предостерегали.
— Точнее! Я от многого вас предостерегал.
— Я встретил гризли.
— Как? Что? Где? Вы шутите?
— Ни в коем случае. За этими кустами, в лесу. Он затащил туда тушу старого быка.
— Сто тысяч чертей! И надо же было этому случиться как раз тогда, когда меня не было в лагере! Кто-нибудь пострадал?
— Да, погиб Роллинс.
— А вы? Что делали вы? Держались в сторонке, как я советовал?
— Да.
— Правильно! Хотя что-то не верится.
— Придется поверить. Я держался настолько в стороне, что он ничего не смог со мной сделать, а я всадил ему нож между ребер.
— Вы в своем уме? Напали на него с одним ножом?
— Да, у меня не было ружья.
— Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! Этот гринхорн специально берет с собой тяжелый карабин на медведя, а когда тот появляется, убивает его ножом. Это же нарочно не придумаешь!
— Рэттлер утверждает, будто не я уложил гризли, а он.
И я рассказал другу, как все произошло — и о медведе, и о ссоре с Рэттлером.
— Ну и легкомысленный парень! — вскричал Сэм. — Никогда в жизни не видел серого медведя, а идет на него, как на старого пуделя! Немедленно хочу поглядеть на добычу! Дик, Билл, пошли посмотрим, какую глупость выкинул опять наш гринхорн!
В это время очнулся Рэттлер, и Сэм бросил ему:
— Послушайте, мистер Рэттлер, вы опять пристаете к моему юному другу. Если вы дотронетесь до него еще хоть раз, я уж постараюсь, чтобы этот раз был для вас последним. Запомните, мое терпение кончилось. — И он торжественно удалился с друзьями.
Лицо Рэттлера исказилось яростью, он с ненавистью взглянул на меня, но промолчал, хотя готов был взорваться, как мина, в любую секунду.
Оба индейца и Клеки-Петра уселись рядом на траве, инженер устроился напротив, но разговор не начинали. Ждали возвращения Сэма и его приговора. Вернулся он довольно быстро и еще издалека закричал:
— Какой дурак сначала стреляет в медведя, а потом убегает? Если не хочешь вступать с ним в схватку, то нечего и стрелять, только раздразнишь. Оставьте его в покое, и он не нападет. Так кто же убил медведя?
— Я! — поспешно вскричал Рэттлер.
— Вы? А чем?
— Пулей.
— Правильно, все сходится!
— Я так и думал!
— Верно, медведь сдох от пули.
— Значит, он мой! Слушайте, добрые люди. Сэм Хокенс на моей стороне, торжествовал Рэттлер.
— Ну конечно, ведь ваша пуля чиркнула медведя по голове и оторвала кончик уха, от чего гигант на месте скончался. Хи-хи-хи!
Досыта насмеявшись, Сэм продолжал:
— Если и вправду в медведя стреляло несколько человек, то все они со страху промазали. Только одна пуля приласкала его по уху, других следов нет. Зато имеются четыре огромные ножевые раны: две около сердца и две прямо в нем. Кто его заколол?