В кабинете был только один человек.
— Для вас кое-кого доставили, патрон. Принимая во внимание его состояние, я посчитал за лучшее запереть его в кладовке.
Так называли маленькую комнату в конце коридора, у которой было то преимущество, что она освещалась маленьким окошком, расположенным очень высоко. С того момента, как один подозреваемый, которого заперли в кабинете в ожидании допроса, выбросился из окна, в бывшем чулане поставили покрашенную серой краской скамью и на двери установили крепкий замок.
— Ну и в каком он состоянии?
— В стельку пьян. Он растянулся на скамье и спит. Надеюсь, что его не стошнило.
В такси, по дороге с бульвара Курсель, Мегрэ продолжал думать о Фюмале и о странных обстоятельствах, при которых он умер.
Это был очень недоверчивый человек, все свидетельства были единодушны по этому поводу. Он отнюдь не страдал наивностью и очень правильно оценивал людей.
Он не был убит в постели или застигнут врасплох и в то же время, по тем или иным причинам, был абсолютно спокоен.
Его нашли полностью одетым в его кабинете. Он стоял перед секретером, в котором хранились дела, когда сзади в него выстрелили в упор.
Мог ли убийца войти без шума, подойти к нему, не вызвав никакой настороженности с его стороны? Это было более чем невероятно, ибо большая часть пола не была покрыта ковром.
Значит, Фюмаль знал этого человека, знал, что тот стоит сзади, и не ожидал нападения.
Мегрэ взглянул на бумаги, которые находились в шкафчике из красного дерева. В большинстве своем это были деловые бумаги, контракты, акты о продаже или передаче прав или имущества, в которых комиссар ничего не понимал, и он попросил финансовую бригаду прислать ему специалиста. Тот уже был на месте и изучал каждый документ.
В другом шкафчике обнаружили две упаковки почтовой бумаги, похожей на ту, на которой были написаны анонимные письма, и это тоже прибавит работы полиции.
Сначала Мерс должен будет найти производителя. Затем инспекторы пойдут расспрашивать всех мелких торговцев, которые продают бумагу этого сорта.
— Директор меня не спрашивал?
— Нет, патрон.
Ну а зачем он сейчас к нему пойдет? Доложить, что он ничего не обнаружил? Ему поручили охранять Фюмаля, а Фюмаль умер несколько часов спустя.
— У тебя есть ключ от кладовки?
Он пошел в конец коридора, постоял некоторое время перед дверью, прислушиваясь, ничего не услышал, открыл дверь и увидел мужчину, который растянулся на скамье, подложив руки под голову.
Его костюм не выглядел костюмом клошара, но был старым, мятым, в пятнах, как у человека, которому иногда приходится спать одетым где попало. У него были слишком длинные волосы, особенно сзади.
Мегрэ взял его за плечо, слегка потряс. Пьянчужка пошевелился, заворчал и наконец почти полностью повернулся к комиссару.
— Что такое? — проворчал он, еле ворочая языком.
— Может, стакан воды?
Эмиль Лантен, все еще не понимая, где находится, сел, открыл глаза и долго смотрел на комиссара, стараясь понять, что этот толстый мужчина здесь делает.
— Вы что, не помните? Вы находитесь в криминальной полиции, я комиссар Мегрэ.
Понемногу Лантен начал приходить в себя, выражение его лица изменилось, стало испуганным и замкнутым.
— Почему меня сюда привели?
— Вы в состоянии понять, что вам говорят?
Он облизал сухие губы.
— Я хочу пить.
— Пойдемте в мой кабинет.
Мегрэ пропустил его вперед, Лантен еле передвигал ногами, и было маловероятно, чтобы он попытался сбежать.
— Выпейте это.
Мегрэ протянул ему большой стакан воды и две таблетки аспирина, которые брат мадам Фюмаль послушно проглотил.
У него было изможденное лицо, красные веки, а зрачки как будто плавали в какой-то жидкости.
— Я ничего не сделал, — начал он, хотя его никто ни о чем не спрашивал. — Жанна тоже ничего не делала.
— Сядьте.
Он нерешительно сел на краешек кресла.
— Как давно вы знаете, что ваш шурин мертв? — спросил комиссар, а потом, потому что его собеседник смотрел на него не отвечая, добавил: — Когда вас нашли на Монмартре, газеты еще не выходили. Полицейские с вами об этом говорили?
Он сделал усилие, чтобы вспомнить, повторил:
— Полицейские?..
— Полицейские, которые взяли вас в баре.
Он попытался вежливо улыбнуться:
— Может быть… Да… Что-то такое было… Прошу меня извинить…