Весь мир театр [litres]

– Одно условие. – Она тоже будто внезапно охрипла. – Никаких детей. Дай мне Бог не разорваться между тобой и сценой. Если мы не сможем ужиться друг с другом, нам будет больно, но мы справимся. А детей жалко.

«Это говорит не маска, – с неимоверным облегчением подумал Эраст Петрович. – Это говорит живая женщина. Обращение на „ты“ – уже ответ». Еще он подумал, что Масу ждет разочарование. Не суждено японцу учить маленького Фандорина, как быть счастливым.

– Разумно, – сказал Эраст Петрович вслух. – Я и сам хотел вас об этом п-просить.

Однако здесь запас Элизиной разумности и сдержанности иссяк. Она вскочила, опрокинув стул, бросилась к Фандорину, прижалась и самозабвенно забормотала:

– Держи меня крепко, не выпускай из своих рук! Иначе меня сорвет с земли, сдует в небо! Я пропаду без тебя! Тебя мне Бог послал во спасение! Ты моя единственная надежда, ты мой якорь, мой ангел-хранитель! Люби меня, люби, как только можешь! И я буду любить тебя, как только умею и сколько хватит сил!

А вот теперь он уже не мог понять, настоящая она сейчас или незаметно для себя соскользнула в какую-нибудь роль. Если и так, то как было сыграно, как сыграно!

Но лицо Элизы было мокрым от слез, губы дрожали, плечи сотрясались, и Фандорину сделалось стыдно за свой скептицизм.

В сущности, играет она или нет, не имело большого значения. Эраст Петрович был счастлив, безусловно счастлив. И будь что будет.

Приложение

Э. Ф. Две кометы в беззвездном небе

пьеса для театра кукол

в трех действиях

с песнями, танцами, трюками, фехтовальными сценами и митиюки

Действующие лица:

ОКАСАН, хозяйка чайного дома «Янаги»

КУБОТА, советник Сацумского князя

О-БАРА, приемная дочь хозяйки, гейша высшего ранга

ЮБА, ее ученица

ИДЗУМИ, приемная дочь хозяйки, гейша высшего ранга

СЭН-ТЯН, ее ученица

КИНДЗО, вор

ПЕРВЫЙ УБИЙЦА

СОГА, по прозвищу Первый Меч, ронин, живущий в чайном доме

ВТОРОЙ УБИЙЦА

ФУТОЯ, богатый купец

НЕВИДИМЫЙ, дзёнин клана синоби

НЕСЛЫШИМЫЙ, воин клана синоби

Сцена делится на две части, сменяемые поворотом круга. В одной половине декорация постоянная – это сад чайного дома и комната Идзуми; в другой половине декорации меняются. Слева к сцене приделан мостик ханамити, углубляющийся в зал примерно до пятого ряда. Между ханамити и стеной есть пустое пространство. Во время действия на краю сцены, справа, сидит Сказитель – в строгом черном кимоно с гербами. Его слегка подсвечивает бумажный фонарь.

Действие первое

Картина первая

У ворот чайного дома «Янаги», которые гостеприимно распахнуты, установлен помост. И самом его центре на подставке лежит лютня-сямисен, а у края выставлены две подушки: одна побольше и пороскошней, другая поменьше и поскромней. Играет тихая музыка.

Сказитель (бьет деревянной колотушкой в лежащий перед ним барабан – раздается гулкий, негромкий звук).

Вот чайный дом «Янаги», на всю столицу он
Прославился искусством изысканных пиров.
Почтенная хозяйка, чтоб закрепить успех,
Двух гейш непревзойденных в питомицы взяла.
С тех пор известность дома умножилась весьма,
И ныне повсеместно «Янаги» знаменит.
Из Сацуми далекой сегодня важный гость
Почтит своим вниманьем изящества приют.
По случаю такому парадные врата
Открыты нараспашку, чтоб каждый видеть мог,
Как высоко отмечен сегодня чайный дом.
С утра уж перед сценой собрался стар и млад.
Когда еще увидишь танцовщиц и певиц,
Что тешат слух и зренье лишь знати да купцов?

Перед тем как произнести последнюю строфу, Сказитель бьет в барабан – и на ханамити устремляется публика. Норовя занять место поближе к сцене, зрители рассаживаются спиной к залу. Впереди гейши-ученицы: девушка Юба и девочка-подросток Сэн-тян, за ними купец Футоя и Первый Убийца (он одет монахом, на голове большая соломенная шляпа), потом вор Киндзо и ронин Сога (в залатанном кимоно, но с двумя мечами за поясом).

Сказитель (бьет в барабан).

А вот сама хозяйка – Окáсан имя ей,
Что значит просто «мама» – здесь всем она, как мать.
И гостя дорогого, от радости дрожа,
Ведет она с почетом на лучшее из мест.
Ведь господин Кубота по должности своей
У Сацумского князя советник и министр.

Окасан с поклонами усаживает на почетном месте самурая, сама скромно садится рядом. При появлении гостя все зрители на ханамити склоняются. Пока между Куботой и хозяйкой идет беседа, все сохраняют почтительную неподвижность, только Сэн-тян непоседливо вертится на месте.