Европа сделала себе маникюр. Весь континент целиком, не считая каких-то практически недоступных местечек в Альпах, северной Шотландии и Скандинавии, причесан и вычищен людьми. Масштабный тысячелетний проект, великое обустройство, на протяжении веков требовавшее совместного труда бессчетных народов и народностей, явившихся из разных культур и говоривших на разных языках. Величайшее предприятие в истории человечества.
В Америке нет ничего подобного. Ее история не знает причесанных пейзажей — за исключением разве что получившей меткое название Новой Англии или отдельных областей Великих равнин, где степи Северной Америки подверглись окультуриванию фермерскими хозяйствами. В Америке все еще встречаются участки дикой природы, со всеми сопутствующими ей опасностями: эти оборванные лохмотья таятся по углам континента. Даже в местах, где дикость лишь иллюзорна, местные жители пока что хранят воспоминания о ней — а значит, учитывают ее в повседневной жизни и ведут себя соответственно. Притягательная, непредсказуемая, непостоянная Неизвестность сплошь и рядом начинается как раз за вспаханным участком — или, по крайней мере, она была там совсем недавно.
Отношение европейцев к собственным ландшафтам состоит в том, чтобы вдумчиво привести континент в порядок — так, словно это огромный сад. Американцы же предпочитают захватывать земли силой: замостить большие площадки или насадить долгие мили какой-то одной культуры (пшеницы, например), чтобы та тянулась до самого горизонта. На просторах Нового Света ведут себя так, будто земля никогда не кончится — там, за горизонтом, ее еще больше, а потому экологически рациональная культивация и восстановление земель выглядят бредом сумасшедшего. Думаю, в России и в бывших советских республиках отношение к земле во многом схожее, и это способно кое-что прояснить. Видимо, именно поэтому американцы повально уверены в том, что окружающий мир необходимо завоевать, усмирить, подчинить себе, — в то время как европейцы, более-менее добившиеся этого на собственных угодьях, считают своим долгом подкармливать их, восстанавливать, наблюдать за ними, а не просто править как заблагорассудится. Индустриализация и сельскохозяйственное освоение земель в большей части Европы остались в прошлом: их наследие — жуткие воспоминания о загрязненных реках и потемневшем небе. Так что теперь за состоянием окружающей среды здесь более-менее следят.
Я качу на своем велосипеде по специально организованным здесь, в Берлине, дорожкам; все вокруг кажется очень цивилизованным, хорошо продуманным и приятным в пользовании. На велосипедные треки не заезжают автомобили — и уж точно не паркуются на них! Велосипедисты, в свою очередь, не выруливают на улицы или тротуары. Тут установлены маленькие светофоры и даже сигналы поворота специально для велосипедистов! Обычно им дают несколько лишних секунд — чтобы успеть повернуть перед всем прочим движением и убраться с пути остального транспорта. Нечего и говорить, большинство велосипедистов и вправду реагируют на сигналы этих светофорчиков. На их дорожки даже не забредают пешеходы! Я в полном смятении — настолько здорово все здесь придумано и настолько четко работает. Ну почему там, где я живу, все иначе?
Здесь даже сами велосипеды устроены крайне практично. Обыкновенно черные, всего с несколькими передачами, брызговиками и нередко с корзинкой для покупок — вещь, которую ни одному спортсмену-велосипедисту в Северной Америке не придет и в голову прицепить к своему горному байку. В Голландии пошли даже дальше, придумав специальные корзины-сидения для маленьких детей, оборудованные собственными ветровыми стеклами. Ясно, что поездки по Нью-Йорку, с его вечными колдобинами и ежегодно возникающими на прежнем месте трещинами в асфальте, куда ближе к экстремальному виду спорта, чем путешествие по немецким дорогам. Несмотря на суровые зимы, улицы Берлина в большинстве своем ровные и лишены ненужных препятствий. Хм. Пожалуй, самые заметные неровности на местных улицах — участки мощеных дорог или отдельных кусков тротуара. Как им это удается? Или еще точнее: почему богатейшая страна мира, похоже, не в силах добиться чего-то подобного?