Поскольку это письмо может оказаться прощальным, я хочу, чтобы вы знали, какое огромное место вы занимали в моей жизни. Ваше бесконечное терпение, дружба и вера в меня поддерживали душу и давали силы для жизни, пока было возможно.
Прощайте, мой дорогой. Ваша Милисент».
Мак-Ниир передал листок секретарю суда, попросил пометить его как вещественное доказательство обвинения. Потом обвинитель торжественно взглянул на Перри Мейсона и – красноречиво – на часы. Ему явно хотелось и сегодняшнее заседание закончить на «высокой ноте».
– Вы закончили допрос свидетеля? – спросил судья.
– Да, ваша честь. Уже четыре часа, и…
– Приступайте к перекрестному допросу, мистер Мейсон, – сказал судья, не обращая внимания на слова Мак-Ниира.
Мейсон повернулся к свидетелю:
– Вам поручено работать по данному делу, мистер Джеймсон?
– Что вы имеете в виду?
– В ваши обязанности входит обнаружение вещественных доказательств?
– Да, сэр.
– А вы проверили каньон, куда, по словам обвиняемой, она бросила оружие?
– Вряд ли это необходимо, – улыбнулся Джеймсон.
– Почему же?
– Револьвер спрятали там, где его и нашли.
– Известны ли вам слова миссис Хардисти, сказанные сестре, что она бросила оружие через парапет?
– Да, она так заявила.
– И вы, полицейский офицер, возглавляющий расследование, проверили правильность ее заявления?
– Нет. Я предпочел осмотреть то место, где она на самом деле его запрятала…
– А вы уверены, что это тот самый пистолет?
– Ну… Наверное…
– И вы можете присягнуть: на дне и на склонах каньона нет оружия, о котором говорила миссис Хардисти?
– Присягнуть я не могу, но готов поспорить на тысячу долларов…
– Отвечайте только на вопросы, – одернул судья, – нас не интересует, на сколько вы можете поспорить.
Мейсон иронично улыбнулся Джеймсону:
– Итак, вы не знаете, то ли это оружие, которым был убит Хардисти. Вы не знаете, спрятала ли его обвиняемая в том месте, где вы его нашли. И все же вы не потрудились обыскать то место, на которое она сама указывала. Так?
– Могло ли у нее быть два револьвера, как вы полагаете, мистер Мейсон?
– А я ничего не полагаю. Я задаю вопросы, хочу выяснить, какого рода расследование производилось.
– Так вот, в каньоне оно не производилось.
– Хотя, по имеющимся данным, миссис Хардисти могла выбросить оружие именно в каньон?
– Да…
– И это мог быть именно тот пистолет, из которого застрелили собаку?
– Теоретически, почему бы и нет. Обвиняемая убивает собаку, зарывает ее у гаража доктора Мейкома, а потом несется в каньон, чтобы выбросить там оружие, – попытался иронизировать Джеймсон.
– Благодарю вас, это очень интересно. Но вы не думаете, что это так и было?
– Нет, не думаю.
– А почему?
– Возле домика не было никакой собаки.
– Откуда вы знаете?
– Ничто не указывало на ее присутствие.
– А что должно было указывать?
Джеймсон растерялся:
– Не было там собаки, вот и все.
– Как вы узнали?
– Я просто знаю. На основании следов!
– А вы их искали?
– Да, сэр.
– Собачьи?
– Да, сэр.
– До того, как появилась «собака» в данном деле?
– По всей вероятности… да.
– Итак, вы искали собачьи следы?
– Не совсем…
– Значит, не искали?
– Мы обследовали участок.
– И не заметили собачьих следов?
– Нет, сэр.
– А следы койотов?
– Вы знаете, я не могу поручиться, что там не было следов животных.
– Но вы не желаете заявлять, что там таковые были?
– Совершенно верно.
– Так все же, были там собачьи следы?
– Валяйте, издевайтесь!
– Свидетель, призываю вас к порядку! – сурово сказал судья. – Отвечайте защите!
– Я не знаю… – буркнул Джеймсон.
Мейсон снисходительно улыбнулся:
– Благодарю вас, мистер Джеймсон. Это пока все.
Судья посмотрел на часы, потом на обескураженного прокурора.
– Вот теперь, – сказал он, – можно объявить перерыв.
Глава 24
Перри Мейсон шагал по кабинету в своей излюбленной позе: голова поднята, большие пальцы засунуты за лацканы пиджака.
Делла Стрит, сидевшая за своим столом, следила за ним с участием.
Вот уже час продолжалось это хождение. Мейсон останавливался только для того, чтобы закурить новую сигарету или бросить окурок.