— Это не доказывает отсутствие крота.
— Не доказывает. Однако допускает воздействие извне. И эта версия, с учётом ещё одного обстоятельства, мне кажется серьёзной.
— Что за обстоятельство?
Селлес помешал ложечкой кофе и спросил:
— Насколько хорошо вы знаете Гарольда Граппо?
— Вместе в школе учились, — ответил Гарри. — Потом его забрали в армию, и несколько лет я о нём ничего не слышал. И вдруг звонок — Гарольд мне предлагает работу. Но вы же и так всё знаете, я эту историю тысячу раз пересказывал и вам, и другим агентам.
Селлеса раздражённый тон собеседника нисколько не смутил.
— А Граппо не упоминал при вас, чем он в армии занимался?
Гарри отрицательно покачал головой.
— Мы не были ни друзьями, ни даже приятелями. Просто он знал меня со школы. — Скривившись, Гарри добавил: — Вот и решил, что мне можно доверять.
Агент обдумал услышанное и спросил:
— Военную службу Граппо проходил в научном учреждении, которое изучало психические явления. Для вас это сюрприз?
— Конечно, — хмуро ответил Гарри. — И что, он в этих делах поднаторел?
— Нисколько. Граппо попал в подразделение, охранявшее специальную воинскую часть в Колорадо. Охранял ворота, следил за мониторами, проверял пропуска, не более того. Но при этом, как мы полагаем, держал глаза и уши открытыми. По-другому нам не объяснить случившееся с вами.
— Всё-таки не пойму, к чему вы клоните.
— Мы считаем, что он вышел на «Дальновидение».
— Что ещё за чертовщина? — спросил Гарри.
— «Дальновидение» — военная программа экспериментов с людьми, которые продемонстрировали способность ментально оказываться в тех ситуациях, в которых не могли оказаться физически. Идея заключалась в том, чтобы шпионить за некоторыми правительствами, в первую очередь за русским и восточногерманским, и узнавать их намерения.
Гарри подумал и снова покачал головой:
— Всё-таки не понимаю.
— Кое-кто из этих дальновидящих давал очень неплохие результаты. Человек садится в тёмной комнате, погружается в транс и проецирует своё сознание в отдалённую географическую точку. Да, среди них были очень талантливые. Могли следить за действиями отдельно взятого человека на другом континенте. А что за психическая гимнастика им в этом помогала, мы так до сих пор и не разобрались.
Гарри хмурился — полученная информация никак не укладывалась в голове.
— По-вашему, со мной именно это происходит?
— Другой рабочей версии на сегодняшний день у нас нет.
— Она ещё чем-нибудь подтверждается?
Селлес кивнул:
— Мы установили все телефонные номера, по которым Граппо звонил в течение последних двух лет. Несколько раз он разговаривал с Анной Фрид. Вам это имя говорит о чём-нибудь?
— Никогда о ней не слышал.
— Она была в числе самых перспективных дальновидящих, пока военные не бросили эту тему.
— И что, вы взяли в оборот эту женщину? — спросил Гарри.
— Со дня на день получим санкцию на наблюдение за ней.
— Ах, какая прелесть! — вспылил Гарри. — И пока вы будете дожидаться санкции на наблюдение, меня благополучно прикончат.
— Для вас подготовлено новое место. Там будет охрана. Поверьте, вы теперь в безопасности.
— Где она живёт, эта ваша Анна Фрид?
— У нас нет против неё никаких улик. Гарри, мы не можем надавить на неё.
— А разве я прошу давить? Дайте только её адрес.
— Но это же неэтично…
— А то, что происходит со мной, этично? Вот что, Селлес, или выкладывайте её адрес, или конец нашему сотрудничеству. Если я не смогу повидаться с Анной Фрид и договориться с ней, я пойду разговаривать с Граппо, — может, из этого что-нибудь и выйдет.
— Граппо вас просто убьёт.
— А чем, по-вашему, он занимается сейчас? Адрес!
Поколебавшись, Селлес сказал:
— Вы понимаете, что мы не допустим насилия?
— Какое ещё насилие? Я всего лишь хочу побеседовать с женщиной.
Агент наконец решился. Вынул из внутреннего кармана пиджака листок бумаги, написал на нём что-то и вручил Гарри.
— Нью-Йорк, Согертис. Отсюда удобно добираться.
— Вот это очень кстати.
— Но всё-таки было бы лучше, — сказал Селлес, — если бы вы доверили нам заняться этим.
— Сначала попробую сам, вдруг получится. Буду на связи.
Гарри вышел из закусочной. Через минуту он уже ехал в направлении Согертиса.
Когда Анна Фрид выходила из автобуса, короткий закат над зимней долиной Гудзона уже мерк и на западе в небе сгущалась серость.