С другой стороны:
«Если кто-нибудь обнаружит решимость и упорство… и проникнет дальше меня, я не буду завидовать славе его открытий, но возьму на себя смелость сказать, что миру его открытие не принесет пользы».
И дальше:
«Риск, которому подвергаются при исследовании берегов в этом неведомом ледовом море, столь велик, что я смело могу сказать — никто не отважится проникнуть дальше, чем удалось мне, и земли, которые, возможно, лежат на юге, навсегда останутся необследованными».
Наконец:
«Стремление достичь цели завело меня не только дальше всех прочих людей, моих предшественников, но и дальше предела, до которого, как я полагаю, может вообще дойти человек…»
Итак, материк на юге, возможно, существует. Но искать его не только бесполезно для человечества, но и бессмысленно, поскольку цель недостижима.
Джемс Кук «закрыл» не один, а два Южных материка. Мифический — навсегда. Реально существующий — на многие десятилетия.
Своими утверждениями он воздвиг барьер на пути будущих исследователей: кто будет тратить деньги на бесплодные, безнадежные экспедиции, кто выйдет в ледовое море, зная, что впереди его не ждет ничего, кроме разочарований и смертельной опасности?
Но такие люди нашлись. Кук не поверил на слово Далримплу. Русские моряки первыми усомнились в незыблемости утверждений Кука.
Летом 1819 года гавань Кронштадта покинули парусные корабли «Восток» и «Мирный». Командиром «Востока» и начальником экспедиции был опытный моряк Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен. «Мирный» повел Михаил Петрович Лазарев, успевший, несмотря на молодость, совершить самостоятельное кругосветное плавание. Команды были набраны из добровольцев, готовых уйти в неведомые воды на поиски Южного материка.
После нескольких месяцев скитаний по морям и океанам корабли оказались среди призрачных ледяных гор, над которыми бесшумно носились буревестники.
Плавание с каждым часом становилось все труднее и опаснее. В середине февраля 1820 года путь экспедиции преградила сплошная ледяная стена. Местами она напоминала обледеневший берег.
Корабли отошли от нее, потом вернулись, ища прохода. Но его не было.
Берег Южного материка? А тут еще морские ласточки, предвестники близкой земли…
В эти дни Беллинсгаузен записал с осторожностью и добросовестностью настоящего исследователя:
«За ледяными полями мелкого льда и островами виден материк льда, коего края отломаны перпендикулярно и который продолжается по мере нашего зрения, возвышаясь к югу подобно берегу».
И это действительно был берег Антарктиды, шестого материка. Четырежды корабли были вблизи него. Но русским морякам хотелось бесспорно убедиться в своем открытии.
Им удалось это лишь почти год спустя. Уйдя от свирепой антарктической зимы к зеленым берегам Австралии, они посетили затем Новую Зеландию и острова Океании.
В декабре 1820 года «Восток» и «Мирный» в четвертый раз пересекли Южный полярный круг.
И вот настал знаменательный день 10 января 1821 года. С кораблей увидели не ледяной барьер, а черные осыпи скал неведомого берега. Продолжая плавание, русские моряки 17 января прошли вдоль мыса, за которым виднелись довольно высокие горы, то покрытые снегом, то обнаженные.
Исчезли последние сомнения.
Берег Александра Первого — так назвал Беллинсгаузен гористое побережье Антарктиды — был достигнут вторично лишь девяносто лет спустя после плавания русских моряков.
На современных картах увековечен подвиг первооткрывателей. Именами Беллинсгаузена и Лазарева названы моря у окраин самого холодного и самого пустынного и недоступного материка земного шара.
Советские моряки пошли по следам своих соотечественников. В 1955 году к берегам Антарктиды направились исследовательские суда под красным флагом. На ледяном континенте были созданы научные обсерватории и внутриконтинентальные станции. Двум дали названия «Восток» и «Мирный», а позднее среди других появились станции «Лазарев» и «Беллинсгаузен».
Маршруты советских экспедиций пересекли шестой материк в разных направлениях. Они проходили через Южный полюс, полюс относительной недоступности, геомагнитный полюс. Уточнялись карты, изучались льды, жизнь Южного океана. Дорогу к Антарктиде прошли десятки советских судов. С начала 80-х годов стали возможными сверхдальние воздушные рейсы между Москвой и советскими станциями на ледяном континенте: 16 тысяч километров!