А реки? Разве они хотя бы отдаленно напоминают те великолепные, тихие и спокойные водные дороги, которые знает Европа? Здесь, в пограничных районах Боливии, Бразилии и Перу, они злы, дики, своенравны и служат не столько средством сообщения, сколько источником тревог и опасностей. Многие из них кое-как нанесены на карту, которой вообще не следует особенно доверять.
Они внезапно и буйно разливаются после тропических ливней, пронесшихся где-то за десятки километров. Только что вода лениво струилась среди камней — и вдруг с грохотом несется мутный вал, сметая все на своем пути.
Реки, продирающиеся сквозь горы, порожисты, извилисты, то и дело крутят водовороты, и, если лоцман, ведущий плот из стволов легчайшего дерева бальсы, зазевается на минуту, бревна рассыпаются при ударе о скалу или торчащий из воды камень.
Когда река петляет в дебрях тропического леса — еще хуже. Деревья падают в ее русло, образуя либо завалы, либо подводные коряги. Последние особенно опасны: их острые сучья торчат словно шипы и легко протыкают насквозь днище крепкого суденышка, не говоря уже о лодке.
А упасть в воду, если судно наскочит на корягу, — значит подвергнуть жизнь опасности. Реки изобилуют электрическими угрями, удар которых парализует человека, и, беспомощный, он идет на дно; недаром индейцы боятся прикоснуться пальцем даже к мертвому угрю, особенно к его хвосту.
Возле места аварии могут оказаться крокодилы. А скаты, лежащие на песчаном дне? Достаточно наступить ногой на их ядовитые шипы, чтобы получить долго не заживающую рану. А маленькая рыбка кандиру, чьи загнутые крючки на жабрах вонзаются в кожу, и нужен нож хирурга, чтобы освободиться от них?
Однако страшнее всех пираньи, плотоядные рыбы. Они нападают на животных и людей, мгновенно обгладывая до костей живое существо. Рассказывали о рыболове, которому на крючок попалась такая крупная рыба, что он не удержал леску и свалился в воду. Рыболов тотчас же вынырнул и, схватившись за край лодки, наполовину высунулся из воды.
Услышав его крик, другая лодка подплыла к рыболову. Несчастный был мертв: ниже пояса оставался лишь обглоданный скелет.
В эти края и попал майор Фосетт.
Южная Америка сразу стала испытывать его. В короткое время он узнал удушающий, тепличный воздух тропического леса и пронизывающий холод ночевок в горах.
При крушении плота погибли ящики с важным грузом.
В другой раз ночью во время грозы при быстром подъеме воды перевернуло баркас. Вал схлынул так же внезапно, как налетел, оставив на берегу «подарки» — массу пауков, таких огромных, что их жертвами становятся даже небольшие птицы, а также полный набор змей, которыми кишат приречные болота.
Некоторое время спустя, когда Фосетт спускался на небольшой лодке по реке, под самым носом из воды высунулась сатанинская треугольная голова и извивающееся тело гигантской змеи. То была анаконда!
Фосетт удачно всадил в нее пулю, хотя спутники умоляли его не стрелять: раненая анаконда способна напасть на лодку и переломить ее.
Сила этого пресмыкающегося, достигающего десяти и больше метров в длину, огромна, и человек, вступивший в края, изобилующие анакондами, начинает игру со смертью.
Однажды люди в лесном лагере были разбужены сдавленным криком. Вскочив, они увидели, что гамак, в котором спал их товарищ, оплела железными кольцами анаконда. Началась беспорядочная стрельба, заставившая змею выпустить жертву. Человек в гамаке был превращен в мешок с переломанными костями.
Места, в которые попал Фосетт, заставили его усомниться, действительно ли все, с чем он сталкивался, происходит в XX веке. Люди в тропическом лесу жили по жестоким законам джунглей. И это относилось не столько к туземцам, сколько к белым.
В те годы мир стал испытывать острую нужду в каучуке. Леса бассейна Амазонки изобиловали каучуконосными деревьями. Предприниматели, обычно самые настоящие подонки, которым нечего было терять, хлынули сюда из Европы. В полускрытой форме возродилась работорговля.
Однажды Фосетт услышал возглас на берегу реки:
— Вон скот везут!
Взглянув в указанном направлении, он увидел караван лодок, на которых, к его удивлению, оказались белокожие люди. Когда лодки причалили, надсмотрщики, вооруженные бичами, согнали их на берег.
— Кто это? — спросил Фосетт, не веря своим глазам.
— Разумеется, рабы, — ответил ему чиновник.
— Вы хотите сказать, что этих людей привезли сюда для продажи?
— О нет, сеньор! В открытую продают только диких лесных индейцев.