Единственное, что меня сейчас интересовало,- это процесс нарушения табу. И как же я был доволен, когда она, справившись с дрожью в руках, смогла насадить на вилку первый кусочек и, положив его в рот, начала аккуратно, но потом все интенсивнее и интенсивнее пережёвывать. После пошел следующий кусок, за ним еще один. Голод и запах столь манящего мяса взяли верх над ней, и она без лишних вопросов съела половину тарелки и только после того, как желудок ее насытился, она отложила вилку, смотря на меня вопросительным взглядом.
— Благодаря тебе я теперь понимаю фразу «любовь лучше подавать хорошо прожаренной!». — Сказал я, уперевшись указательным пальцем в угол маски, где должна быть щека.
— В каком смысле? — Спросила девушка, непонимающе смотря на меня.
— Я бы лучше спросил из чего, а вернее, из кого это мясо… — Сказал я, наблюдая за девушкой.
— Разве это не курица, что была у меня в сумке? — Спросила она непонимающе, но когда я отрицательно покачал головой, она еще раз глянула на мясо, и потом осознание того, что она сделала, пришло к ней. Тело отреагировало моментально. Ее вырвало прямо на стол, и потом струя пошла вниз под стол и стул, на котором она сидела. Желудок освобождался от содержимого, не успев его как следует переварить. А мозг отказывался верить, что ее накормили человеческим мясом. Видя эту реакцию, я испытал отвращение и разочарование. Но хотя это логичная реакция человека, когда ему говорят, что он только что отведал себе подобного. «Интересно, процесс уже пошел? Впрочем, узнаю через пару дней…» — Подумал я и, оттащив девушку обратно в подвал, снова привязал к столу. Убрав тарелку в холодильник, я посмотрел на испачканный стол. Мне стало интересно, исчезнет это все или нет. Поэтому, оставив все как есть, я прошелся до угла зала и, наконец взяв сумки этой парочки, пошел в кресло. Броню и жезл я еще два дня назад оттащил на чердак, а про сумки как-то забыл, и лишь когда она сказала про курицу, вспомнил про них.
Осмотрев их сумки, я переложил все деньги в один мешок. А магические камни тех же цветов, что и у мага, в освободившийся мешочек. Также моя коллекция бутыльков пополнилась. Теперь у меня было пятнадцать красных и двадцать синих. Ребята подготовились к долгому фарму, но, к сожалению, я не входил в их планы. Помимо камней и бутыльков я также разжился двумя булками деревенского черствого хлеба и одной курочкой, которая не испортилась благодаря кристаллу, но имела уже не самый свежий вид. Закинув ее в холодильник, я решил продолжить свой эксперимент. Бутыльки я сложил в комод у себя в спальне, а золото вместе с камнями закинул в тумбочку, что была слева от неё.
Вечером я как всегда спустился со стаканом воды. Но на этот раз она до последнего отказывалась принимать воду, говоря, что она лучше умрет, чем примет воду от такого, как я. Впрочем, ее смерть в мои планы не входила, но раз она не хочет... Я просто вылил ей содержимое бокала на лицо и покинул ее до завтрашнего утра.
Утром следующего дня стол, как и весь зал, был чист. Девушка все же приняла от меня воду. И наши дни, состоящие из воды и сексуального насилия, повторились до тех пор, пока она снова не попросила еды. Но очень сильно настаивала на хлебе, что был у нее в сумке. Разумеется, это не входило в мои планы, и я пожарил курицу, что была у нее с собой и, разделав на такие же кусочки, что и мясо парня, перемешал их и положил на стол перед ней.
-Я не буду его есть! — Заявила девушка, когда снова села за стол.
-Не бойся, это курица, что была у тебя. Ты уже и так хорошо потеряла в весе, и хлебом не наешься. Так что кушай! — настоял я, показывая ей на разделанную курицу, что лежала на столе около плиты. Посмотрев на нее и себе в тарелку, девушка отрицательно покачала головой, не веря моим словам. Меня это начало уже злить и я, сложив руки треугольником на столе, посмотрел ей в глаза.
— Ты либо сейчас ешь то, что у тебя перед лицом, либо я запру тебя еще на пару дней в подвале. И наши с тобой «веселые» дни продолжатся! — сказал я, указывая указательными пальцами на тарелку.
Понимая, что ее ждет, она начала плакать, и все же взяла в руки вилку. Взяв первый кусок в рот, она чуть было не выплюнула его назад, но все же заставила себя проглотить. После первого пошел второй, и спустя минут десять слез и нытья она все же закончила с тарелкой. Но теперь ее не рвало. А я, наблюдая за ее лицом, понял, что все же мутация прошла. Когда ей попадалась курица она, стараясь это скрыть, кривила лицо от некого отвращения.
— Ты же меня обманул, да? — спросила она, отложив вилку.
— В чем именно? — спросил я спокойным голосом. Лица моего она не видела, поэтому и строить физиономии мне не нужно было.