– Так ведь отменили заседание! – перебила его Людочка.
Антон Ильич остановился и посмотрел на нее в недоумении.
– То есть как отменили?
– Так! Им, – Людочка закатила глаза кверху, – пришлось срочно лететь в Париж, по каким-то там делам. Так что все переносится на неопределенный срок. Нам еще в пятницу сообщили.
– Как в пятницу? Когда в пятницу?
– Так. В пятницу на вечере. Мы и письма уже всем разослали. Я потому Вас и искала, хотела предупредить, так Вы ведь…
В это время дверь соседнего кабинета с треском распахнулась, и из нее, шумно отдавая распоряжения в телефонную трубку, вышел Алексей Евсеич. Людочка мгновенно метнулась к своему столу, а Антон Ильич, ошеломленный новостью, замер на месте, не в силах пошевелиться.
– А – а, Антон Ильич! Приветствую! – прогромыхал Алексей Евсеич.
Антон Ильич беззвучно пошевелил губами и кивнул.
– Видите, как у нас все получилось. Перенесли на неопределенный срок. Эх, а мы тут так старались, – развел руками Алексей Евсеич. – Ну что поделаешь. Человек, как говорится, предполагает… Эх! Ну да ладно. Людочка! Меня сегодня не будет.
Алексей Евсеич направился было к выходу, на ходу застегивая плащ, но что-то заставило его обернуться и подойти к Антону Ильичу, продолжавшему стоять с выражением то ли досады, то ли крайнего удивления на лице.
– Да не переживай ты так, Антон Ильич, – сказал Алексей Евсеич тише обычного и тяжело похлопал Антона Ильича по плечу, отчего тот еще больше ссутулился и обмяк. – Пока все остается, как есть, но будет еще удобный случай и…
– Ну как же, Алексей Евсеич, – едва слышно пробормотал Антон Ильич.
– Я своих слов не забываю, ты же знаешь. Договорились? Вот и молодец!
С этими словами Алексей Евсеич энергично прошагал к выходу и скрылся за дверями.
Еще некоторое время Антон Ильич стоял неподвижно на прежнем месте, глядя прямо перед собой, словно что-то напряженно обдумывая. Затем неуверенно тронулся к выходу У дверей остановился, обернулся, огляделся вокруг, будто проверяя, не забыл ли чего, и наконец очутился на улице.
«Дождик закончился», – машинально отметил он про себя и побрел вдоль улицы по непросохшему еще асфальту.
Куда он направлялся и зачем, Антон Ильич и сам не знал. Мимо него плавно проносились трамваи. То справа, то слева его то и дело обгоняли прохожие, спешащие по своим делам. А Антон Ильич все шагал, уныло глядя куда-то вдаль, не замечая ни луж под ногами, ни людей вокруг. Торопиться ему было некуда.
Постепенно произошедшее утром начинало обретать смысл.
Нельзя сказать, что Антона Ильича так уж огорчило это несостоявшееся назначение, как показалось давеча Алексею Евсеичу Да и как можно расстраиваться, не зная в точности, чего ты только что лишился. Скорее он испытывал обиду и, быть может, разочарование из-за того, что все его хлопоты оказались напрасны.
«А ведь как готовился, как старался, – в сердцах думал Антон Ильич, – все дела отменил, ничем больше не занимался. И вот, пожалуйста!» – Антону Ильичу стало жаль себя до слез.
С другой стороны, Антон Ильич не мог не признаться самому себе, что в глубине души он ощущал необыкновенную радость. Одна только мысль, что все так или иначе завершилось и что не придется более открывать до смерти надоевший ему доклад, заставляла его сердце радостно трепетать. Ему все еще отчего-то не верилось, что все уже позади, но в душе он уже чувствовал какую-то невероятную легкость.
Беспокойство, преследовавшее Антона Ильича последние дни, стало ослабевать.
Он поднял голову и посмотрел по сторонам. Утро, встречавшее серым моросящим дождем, теперь уже совсем отступило. Влажная еще зелень блестела в лучах солнца жемчужными каплями, воздух наполнялся ароматами свежести. День обещал быть великолепным. Была поздняя весна, какая случается в городе после затянувшейся снежной зимы.
«А ведь я словно и не жил все это время, – подумал Антон Ильич. – Ведь и снег уже совсем сошел, и деревья распустились. А тепло-то как!»
«Неужели для того только мы родились, чтобы доклады читать да на работу ходить, – продолжал он про себя. – Так ведь и жизнь не мудрено упустить. Сегодня солнца не заметил, а завтра вся весна пройдет мимо и уже никогда, никогда не вернется…»
Размышляя так, Антон Ильич все больше переполнялся радостью и восторгом. Будущее почему-то рисовалось ему непременно замечательным. На сердце стало легко и спокойно, он чувствовал, что впереди его ожидает еще множество приятных событий.
Незаметно для себя он прибавил шагу. Плечи распрямились, портфель с ненавистным докладом внутри как-то сам по себе полегчал и уже не тянул к земле непомерной тяжестью. И вот уже, пересекая очередную лужицу, Антон Ильич молодцевато подскакивает, а потом, помогая себе уверенным размахом обеих рук, легко перепрыгивает еще одну и другую…