Тема беспризорничества, «Гаврошей Октябрьской революции», после бурных скитаний пристающих к берегу новой жизни, продолжала волновать Пантелеева после завершения «Республики Шкид», волнует она его и поныне. В 1962 году, к сорокалетию Пионерии, появилась его повесть «Зеленые береты» — снова о жизни Шкиды. Описание внешних событий, преобладавшее в ранней повести, уступило место глубокому психологическому исследованию. Подробно и тонко раскрывает писатель огромную тягу заблудившихся в жизни ребят ко всему новому, принесенному революцией, внимательно прослеживает пробуждение в них чувства человечности.
Экзамен на человечность
Экзамен на человечность — одна из главных тем творчества Л. Пантелеева. Собственно говоря, тема эта начала пробиваться уже в «Республике Шкид», и как раз в тех главах, которые созданы рукой Пантелеева (известно, что он писал вторую половину книги, а Г. Белых — первую). Два наиболее ярких эпизода из «пантелеевской» части: похищение пирожков у слепой матери Викниксора и позорная травля девочки Тони, пришедшей в гости к Янкелю (прототипом этого героя был Г. Белых), — это два испытания на человечность, которых даже лучшие из шкидцев, к сожалению, не выдерживают.
«Янкель не вышел к ней, выслал Мамочку.
— Вам Гришу? — спросил, усмехаясь, Мамочка. — Ну так Гриша велел вам убираться к матери на легком катере. Шлет вам привет Нарвский совет, Путиловский завод и сторож у ворот, Богомоловская улица, петух да курица, поп Ермошка и я немножко!
Мамочка декламировал до тех пор, пока сгорбившаяся спина девочки не скрылась за воротами.
Вернувшись в класс, он доложил:
— Готово… На легком катере.
— Молодец, Янкель! — восхищались ребята. — Как отбрил».
От такого смеха становится стыдно за героя, бестактность которого со стороны особенно видна. Одна из героинь А. Н. Островского — Лариса из «Бесприданницы» — говорит: «Нет хуже этого стыда, когда приходится за других стыдиться».
И какая малозаметная, но многозначащая деталь — сгорбившаяся спина девочки. Сгорбившаяся от страшного унижения, от «удачной» шутки, разыгранной грубыми, очерствевшими шкидцами…
И ничуть не оправдывает Янкеля, что это не он сам — товарищи заставили его так поступить. Есть случаи, когда надо идти против товарищей, чтобы продолжать уважать себя, продолжать оставаться человеком…
По-разному «выпрямляются», возвращаются к честной жизни беспризорники, которых изображает Л. Пантелеев в первых своих произведениях.
Для героя «Карлушкина фокуса» толчком к этому послужил один-единственный случай.
Для Коськи из рассказа «Портрет» переломной оказалась встреча с чутким и добрым взрослым.
Для героя «Часов» Петьки Валета — жизнь в приюте, влияние дружного коллектива.
Но во всех этих случаях нравственное выздоровление героя начинается с пробуждения в нем чувства человечности.
И совсем рядом с этим лежит и пантелеевский юмор.
Что касается читателей Л. Пантелеева, то из них вряд ли кто удивится, увидав его имя в этой книжке: хотя никто никогда не называл его юмористом (впрочем, К. И. Чуковский не раз заявлял, что «у Пантелеева талант юмориста»), однако роль юмора в его творчестве неоспоримо велика. Даже в самых серьезных и просто трагических его книгах — скажем, в ленинградских блокадных дневниках, изданных под названием «В осажденном городе», — улыбка довольно часто освещает лицо рассказчика, который в данном случае неотличим от самого писателя. А если взять только довоенное творчество писателя, то слово «юморист» по отношению к нему и вовсе не покажется странным.
Единственный, кто может возражать против его включения в эту книгу, — пожалуй, сам Л. Пантелеев. Это не парадокс: писатель с давних времен зарекомендовал себя противником детской юмористики. Он за юмор, обеими руками за юмор в детской книге. Он утверждает даже, что «книга без юмора может существовать и может называться книгой, но книгой для детей она быть не может». И вместе с тем он против того, что называется детской юмористикой.
Что ж, может быть, в довоенные годы, когда этот термин только возник, детская юмористика и впрямь являла собой нечто неполноценное. Но сегодня он имеет полное право на существование. Во-первых, детские юмористы действительно существуют (и мы своей книгой стремимся доказать это!). А кроме того, за это время стало ясно, что юмористика для детей вовсе не обязана строиться на одном юморе. Смех ради самого смеха, смех по принципу: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, — это еще не детская юмористика! Даже в самой смешной книжке, хотя бы и детской, юмор должен быть лишь одним из главных средств художественного воздействия. Одним из главных, но отнюдь не единственным! Если у ребенка, прочитавшего книжку, не будет затронута в душе ни одна струна, кроме чувства юмора, — подобная книжка, конечно же, очень мало будет весить на весах искусства.