Андрей Андреевич, мрачной фигурой, из тени, огромной серой губкой впитывал пристрастную ему информацию и недовольно, с отвращением морщился. Как тщедушен для него, как жалок, был этот худощавый в лисьем воротнике, громко и красочно вещающий на весь зал. Хотелось раздавить его, словно ненавистного паразита, коварно сосущего кровь. Как хитро, как заумно слагал он грязные слова в аморальные предложения, что свободно порхали в воздухе, пробуждая неудержимые порывы набегающих, вместе, с краской лица страстей. Андрей Андреевич, от волнения, от стыда и, порой, от ярости терял смысловую нить повествования и с колючим содроганием вспоминал, как в далекой своей молодости, среди мирской суеты, будучи человеком, крайне честолюбивым, он, зачастую, невольно страшась думал, прибывая в наталкивающей на размышления компании, о будущем, и отчаянно боялся унизить свою честь и достоинство, породив дочь проститутку. Но, возмужав, поумнев с годами, многого повидав, женившись, решил для себя: уж лучше дочь проститутка, чем сын - гей! И вот, проказница судьба, словно подшучивала, словно зная все тайны и выставляла его, здесь и сейчас, в этом чужом, враждебном, диком сообществе, посмешищем.
- Впрочем, склонность к насилию, - продолжал Леонид, - такая же неотъемлемая человеческая природа, которой, собственно, и необходимо заняться, которую и нужно, в первостепенном порядке искоренять. Мы же, нормальные, так сказать, истинные геи, вполне безобидный народ, способный к насилию всего лишь настолько, насколько хрупкая женщина способна обесчестить здорового взрослого мужчину...
- Мы не желаем совать носы в вашу интимную жизнь, и не хотим ощущать повышенного интереса с вашей стороны, к своей! Мы просто желаем заявить, что, в нетипичных для вас, добровольных сношениях мужчины с мужчиной нет ничего ужасного... Мы заявляем, - продолжал Леонид, - что самые лучшие, из всего мужского племени, несомненно, гомосексуалисты! Согласитесь, ведь они самые добрые, нежные, отзывчивые, интеллигентные, но, вот беда, любят настоящих мужчин - грубых мужланов!
Андрей Андреевич поежился. Конечно, как любой родитель, как личность, как человек, мечтал бы гордиться своим сыном, как гордится самим собой, представляя его достойнейшим представителем рода человеческого - настоящим мужчиной. Конечно, как любой отец, видел в сыне будущее, вечную частичку самого себя, передающуюся из поколения в поколение, надежду и отраду надвигающегося бессилия, и, конечно, бессмертие должно всецело соответствовать его настоящему облику. Гордо задрав голову, не стыдясь, отец хотел бы ткнуть пальцем перед лицом общества и заявить: "Это, это мой сын! Я, я сумел вырастить, воспитать настоящего мужчину!"
- Ну, а настоящие мужчины олицетворяют агрессию. Им присущи чувства азарта, соперничества; интересна опасность, конкурентная борьба; настоящий мужчина, получив должную путевку в жизнь, может стать великим воином, полководцем, террористом, отважным снайпером, с украшенной сотней крестиков нашивкой, как и неуловимым киллером или легендарным серийным убийцей; хватким добытчиком, ловким мошенником и вором; знатным ловеласом или простым насильником. Настоящие мужчины бытуют в ожидании повода для того, чтобы вступить в драку: защитить или напасть. Но мы же не можем, всего лишь из чувства опаски, всех их кастрировать!?!? Будем терпеть проделки настоящих мужчин...
- Извините, Леонид, - перебил мысль ведущий, - но, я вынужден прервать вас. Своими речами вы ущемляете права и свободы настоящих мужчин.... И вообще, мы попросили бы вас соблюдать нормы приличия. - укоризненно обращался он к парню, - Мне сообщили, что на прошлой неделе, на выходе из клуба, вы вступили в потасовку с одним из зеленых. Не понимаю, что могли не поделить между собой зеленые и голубые?
- Нет, - отрицал Леонид, заметно понизив нотки, от чего голос его сделался еще мягче и нежнее, - вас дезинформировали, это был не я!
- Как же не вы? Свидетели утверждают, что в потасовке, в пыли, на обочине мелькал ваш легендарный лисий воротник!
- Ну ладно, признаюсь, было немного, но, я просто влепил ему пощечину, за то, что он посмел упрекнуть мой стиль одежды, только и всего! Он же, сразу полез в драку!
Зал наполнился раскатами веселья.
***
Угрюмый, в хмурой задумчивости покидал увеселительное заведение Андрей Андреевич. С облегчением выбрался он из душного помещения, из спертого пространства пронизанного чужими, дымными речами; дурманящим, ужасным и далеким старому служаке смыслом - вышел, на знакомую мощеную улочку и почувствовал прилив сил. Шагнул, вдохну холодного влажного воздуха и тихо поплыл курсом мерцающих маяков - фонарей в гигантском ночном городском океане мелкий и одинокий, ссутулившись, словно от тяжести навалившегося густым туманом небесного купола. Но вскоре расправил грудь и набирая скорость, засеменил по сердцу родной мостовой, где, даже в кромешной тьме, мог по памяти различить каждый проулок, закуток, каждое здание, дальше и дальше, прочь от проклятого заведения, подгоняемый набирающим силу в груди, грозным ураганом как мир старых страстей: сжечь, сравнять с землей, уничтожить!
Добрая, ранняя весна омывала улочки призрачным, чуть моросящим дождем, роящимся мелкими каплями вблизи тусклых ночных фонарей и приятной свежестью, осязаемым кожей. Густое, липкое, туманное безмолвие, словно притормаживая стремительный бег, окутывало Андрея Андреевича и морось, легким холодком, окропляла алое его, разгоряченное лицо. Но, вопреки располагающему умиротворению, с ходом времени жаркие желания сменяли лишь еще более мудреные, вычурные и современные: взорвать, снести, стереть с лица земли - все, как одно предвещавшие крах многострадальному заведению, а, вместе с ним, вероятно и дому, а, в какой-то момент (ярость переполнила старое больное сердце полковника и, казалось, влага вскипела на его разгоряченном лице) - и всему кварталу целиком. Весь мир смешался в голове Андрея Андреевича, приобрел ненавистный голубой оттенок. Он мчался, все ускоряя шаг, увлекаемый крепкой лямкой страстей и убеждений, куда угодно - пусть в бездонную пропасть и, естественно, намеревался тянуть за собой доступную часть мироздания.
Но прежде, он, конечно же, оставляя на завтра грандиозные планы, направлялся домой, туда, где ожидал чуткий, молчаливый и близкий человек, с которым можно было поделиться всеми, переполняющими его эмоциями, с полной уверенностью в своей правоте, без каких либо стеснения и преград, излить накопившееся сердечные нечистоты. Да, первым делом, явившись, избавившись от верхней одежды, он направился в спальню, чтоб разбудить супругу и, ухватившись за какую-нибудь житейскую мелочь, сыграть грандиозный полуночный концерт, устроить скандал, бессмысленную истерику, знаменитую в широких кругах как свойство молодых и вздорных девиц, но никак не пожилых и степенных мужей. Но что ж, люди трезвые и рассудительные храня интимные чувства лишь для приближенных, в культурном обществе натягивают хладные маски соответствия.
Как человек разумный, Андрей Андреевич, конечно, не мог, просто так, на пустом месте, без подходящей на то причины, без дозволительного повода вылить грязь на еще минуту назад безмятежно спящего соплеменника, естественно, искал спасительную зацепку и она, конечно же, не замедлила проявить себя.
- Расставила тут, сесть негде, - указал он, чрезвычайно недовольным тоном на крем для лица, во флаконе с дозатором, аккуратно устроившийся в углу ночного столика, - эти, бабские свои... И что за мылом сын твой пользуется, ты видела? Что за дозаторы? Нормальное мужское вон, хозяйственное есть, а он чего?
- Чего тебе надо? - с просини имела неосторожность отозваться Анна Аркадьевна. Она давно хотела уйти от подобных вечерних ворчаний в отдельную спальню, но, таинство семейного ложа до сих пор не позволяло решиться на столь отчаянный шаг и заставляло терпеть, - Чего пристал, какой дозатор!?
Этакой задиристости, вызова собственно и ожидал пылающий изнутри жарким пламенем муж, и, не замедлил предаться прямо в спальне, в интимном розоватом свете ночников пылкому накалу страстей....