успокоился и протянул пышные речонки. А вот
Станислава никак не могла прийти в себя. Она нервничала,
чувствуя себя преданной и обиженной. Сменив сыну
мокрые ползунки и распашонку, постелив сухую пеленку,
Станислава бросила мокрое белье в прямо угол рядом с
детской кроваткой. Видеть Глеба, собирающимся уезжать,
она не хотела.
Голубоглазый Антошка не понимал печали матери. Он
совал в рот розовые ладошки, чесал распухшие десны, и
слюни капали на чистую кофточку почти также
интенсивно, как и горькие слезы отвергнутой женщины.
«Я вышла за него замуж, родила двоих детей,
превратилась в примерную домохозяйку, пожертвовав
своей красотой. А он? Променял меня на другую. Ради
чего я старалась? Чтобы ему было хорошо со мной, уютно.
Целыми днями вертелась на кухне: жарила, варила,
крошила салаты. Неблагодарный. Я ведь угождала ему во