Конунг Ригалис, отчалив от берегов Арденави, первым делом взял курс на острова Осенни и выбил оттуда завоевателей. А потом вместе с осеннийскими арденами, которые все еще держались в горах, отправился дальше, к островам Филласта, занял их и начал уже угрожать самим эсгурийским княжествам. Кассорийцы, прознав об участии мигронских эйториев в войне в Арденави, навалились на Синдрию и даже некоторое время побеждали, и все это положение дел на севере оказалось весьма неустойчивым. Но потом на море впервые за много веков появились корабли эльфов из Ниаранда, и было их такое нешуточное количество, что Младшие пошли на попятный. Мигронт и Синдрию оставили в покое, рыцари вернули себе право разъезжать по всем северным землям и творить справедливость на свой рыцарский вкус, а острова Филласта спустя пять столетий вернулись к арденам. Ценности в тех клочках суши для эсгуриев было немного, а ардены все же на этих островах были сотворены когда-то, для народа Старших севера обладание ими было ценно само по себе.
Ну а рыцари вышли кассорийцам боком, потому что потеряли северяне в войне слишком много войск, чтобы в стране у них после этого был порядок. И рыцари устанавливали им порядок по своему усмотрению. За двести лет кассорийцы так и не пришли в себя. Звезда Кассории клонится к закату, в стране редкий бардак, тот же Мангехор уже третий раз независимость объявляет. Эсгурии же после войны с арденами так Старших боялись, что в первую же смуту в Кассории несколько княжеств от нее отложились окончательно, заключили вечные миры с Риммарави и эйториями, и предоставили кассорийцев своей собственной судьбе.
Альянс двух Старших и нескольких Младших народов оказался маленьким, но на редкость грозным. Война в Сиккарте это показала, а последующие события подтвердили, и спустя полвека никто и в мыслях не держал на Риммарави не то что нападать, но и сказать что-то на эту тему. Кому охота воевать, те ищут других противников, послабее.
Мир очень сильно изменился. И коснулось это не только арденов с миакрингами, что наконец перестали смотреть друг на друга волками и стали если не одним народом, то почти братьями. Еще одну легенду чайки слышали в Нерберии, ее рассказывают моряки Эсталы и Стикра. Как водится в таких байках, главным героем ее выступает некий предприимчивый нерберийский капитан.
Однажды этот самый капитан направил свой корабль к берегам Риммарави. Он обогнул с севера нодерское побережье и бросил якорь в Иссет-фиорде. Моряки остались на корабле, а капитан сошел на берег, поднялся по скалам наверх, где среди других домов был один, у которого дверь была моложе стен и отличалась более светлой древесиной. Капитан постучал в нее, и открыла ему арденка... в этом месте моряки принимаются описывать красоту Старшей, и такого приплетают, что слушатели им чаще всего не верят. Она узнала капитана, так как видела она его когда-то, много лет назад, а вот он видел ее впервые. Он вошел в дом, пригнувшись в дверном проеме, потому что был этот капитан высок ростом и широк в плечах, как водится у всех легендарных нерберийских капитанов. В доме же встретил его и муж арденки, с которым капитан тоже некогда встречался и был знаком. Они долго говорили, а о чем был тот разговор, про то ни моряки, ни чайки не ведают, однако закончив его, вдвоем арден и капитан сели на корабль и поплыли на юг. У мертвого города Аксэда сошли они на берег, и дальше лежал их путь на восток, к самому подножью Звездного пика. А когда подошли они к тому подножью, то встретил их бог Синрик, потому что арден принадлежал к древнему роду, наследники которого имеют право говорить с богом и спрашивать его обо всем, что в голову взбредет. Ну а капитану тоже надо было поговорить с Синриком, но сам он никогда бы не смог встретиться с вестником богов, и потому только и прибег к помощи ардена.
Дальше моряки пускаются во все тяжкие и врут без зазрения совести. То двоим путникам, помимо Синрика, Лайта явилась, а некоторые говорят, что и сам Катаар спустился со своего трона и слушал, что они говорят. Однако, как бы то ни было на самом деле, в одном все варианты легенды сходятся: капитан пришел требовать платы за смерть своего дяди, который вроде как, защищая этих самых богов, погиб. И плату свою он получил. В этом как раз никто из слушателей не сомневается, потому что сложно сомневаться, если смотришь на себя в зеркало и видишь там еще не старого человека, а потом переводишь взгляд на календарь и понимаешь, что уже вторую сотню лет небо коптишь.