Стас отпил чаю и облизнул губы.
– Значит, кто-то кольнул меня отравленной иглой в шею, – угрюмо констатировал он. – Но когда я вскрывал конверт, рядом никого не было. Готов в этом поклясться!
– Не хочешь же ты сказать, что тебя вырубил невидимка? – пробасил Волохов. – Или ты стал верить в магию и чудеса?
Стас скривил лицо и хотел ответить Толе что-то иронично-насмешливое, но тут дверь кабинета открылась, и в проеме показалась голова молоденького лейтенанта.
– Здравия желаю! – проговорил он, увидев Стаса, потом перевел взгляд на Машу и сказал: – Мария Александровна, мы ее привезли. Можно вводить?
– Да, – ответила Маша. – Введите.
Молодой полицейский кивнул и скрылся, а несколько секунд спустя ввел в кабинет красивую, дорого и со вкусом одетую женщину лет тридцати пяти.
– Ирина Владимировна, здравствуйте! – поприветствовала ее Маша. – Присаживайтесь, пожалуйста.
Она указала на стул рядом со своим рабочим местом. Ирина Бобышева с рассеянным видом прошла к столу Маши и села на жесткий, неудобный стул. Стас и Толя переглянулись.
– Простите, что пришлось вызвать вас сюда, – сказала Маша. – Но вы сами меня вынудили, отказавшись от беседы.
– Что вам от меня нужно? – холодно осведомилась Бобышева.
– Пару часов назад вы встречались в кафе с неким Виктором Дроновым. Он собирался передать вам конверт, но в последний момент передумал и ушел.
Бобышева чуть прищурила холодные глаза:
– Вы что, следили за мной?
– Это называется «наружное наблюдение», – ответила ей Маша.
– И на каком основании?
– На том основании, что вы подозреваетесь в убийстве своего мужа, Дмитрия Бобышева.
Бобышева изумленно приподняла тонкие брови.
– Вы тут что – совсем умом тронулись?! – гневно воскликнула она. – В тот момент, когда Дима умер, я была в десятках километров от него! И потом, с чего вы взяли, что его кто-то убил? Это же бред!
– Не очень-то вы похожи на скорбящую вдову, – сказал Толя Волохов, глядя на ухоженное, свежее лицо Ирины.
Бобышева не удостоила его реплику ответом.
– Ирина Владимировна, – снова заговорила Маша Любимова, и голос ее зазвучал жестко и официально, – вам придется нам все рассказать. Зачем вы встречались с Дроновым? Что он хотел вам передать?
Некоторое время Бобышева молчала, нервно поглядывая на Машу и покусывая губы, потом вздохнула и спросила:
– У вас тут можно курить?
– Нет, – ответила Маша.
– Жаль, – она снова вздохнула. – Ну, хорошо. Я вам все расскажу. Виктор Дронов – частный детектив. Я наняла его для того, чтобы он следил за моим мужем.
– И зачем вам понадобилась эта слежка? – спросила Маша.
– Дронов должен был выяснить, есть ли у моего мужа любовница.
– Вы собирались разводиться и хотели уличить его в супружеской неверности?
– Да.
– В этом случае вы бы получили от него щедрые «отступные», – подал голос Стас Данилов.
Ирина Бобышева кивнула:
– Именно так.
– Что было в конверте, который Дронов собирался вам передать? – спросила Маша.
– Фотографии. Фотографии, на которых мой муж… мой бывший муж запечатлен в объятиях своей любовницы.
– Почему Дронов передумал их вам отдавать?
– Он понял, что за ним следят. Но не знал, что это вы. Да и потом, все это уже не имело смысла. Мой муж мертв, и теперь уже не важно – была у него любовница или нет.
– Ошибаетесь, – сказала Маша. – Это по-прежнему очень важно.
Ирина чуть прищурила свои холодные, красивые глаза:
– Вы что… правда думаете, что я способна убить собственного мужа?
– Я уверена, что вы на это способны, – сказала Маша. – Уверена я и в том, что у вас достаточно ума и хладнокровия, чтобы запутать следы.
– Вы ничего не сможете доказать, – презрительно проговорила Ирина. – Даже того, что я встречалась с этим частным сыщиком и что-то там ему заказывала. Мои слова против ваших. Разве не так? – Ирина улыбнулась. – Господи, да у вас даже фотографий нет. Я ведь права?
– Следствие еще не закончено, – сказала Маша. – И доказательства у нас будут.
Бобышева пожала плечами:
– Что ж, дерзайте. А я, пожалуй, пойду. У меня много хлопот, связанных с получением наследства. И знаете… – она снова улыбнулась. – … Это очень приятные хлопоты.
Ирина поднялась со стула.
– Сядьте, – сказала ей Маша.
– Что? – не поняла Бобышева.
– Я сказала, сядьте. Мы вас задерживаем. Толя, вызови, пожалуйста, конвой!
После того как конвой увел вдову депутата, Маша погрузилась в долгие размышления. Стас поставил на стол чашку с новой порцией чая, подождал немного, потом сказал:
– Нужно разрабатывать версию о виновности Ирины Бобышевой. Идеальных убийств не бывает, и где-то она точно напортачила.
– Да, – сказала Маша, выходя из задумчивости. – Нужно покопаться в ее врачебном прошлом. Установить, поддерживает ли она связи с бывшими коллегами. И если да, то с какими именно. И еще: необходимо взять на анализ ее одежду. И хорошенько обыскать дом.
– Будем искать следы химикатов и лекарственных препаратов?
– Да. Но сначала проконсультируемся на эту тему с эпидемиологами, – Маша вздохнула. – На данный момент мы точно установили несколько фактов. Первый – у депутата Бобышева действительно была любовница. Второй – для встреч с ней он, видимо, и купил квартирку в Люберцах. Третий – таинственная любовница очень не хочет, чтобы кто-то ее опознал.
– Значит, нужно организовать поиски этой таинственной любовницы, – сказал Волохов.
В эту секунду дверь распахнулась и в кабинет вошел Глеб Корсак. Плащ его был расстегнут, темные волосы всклокочены, дорогой шелковый галстук съехал в сторону (впрочем, как всегда).
Глеб с ходу уселся в кресло, взял чашку чая, стоящую на столе, отпил глоток и только после этого весело проговорил:
– Всем привет! Как настроение? Надеюсь, апрельское?
– Не совсем, – прогудел Толя Волохов.
– Зря. В воздухе уже пахнет летом. Если, конечно, хорошенько принюхаться. У меня новая информация по делу Бобышева.
– Это был мой чай, – мрачно проговорил Стас, глядя на чашку, которую Глеб сжимал в руке.
– Что за информация? – спросила Маша.
– Вы уже знаете, что у Бобышева была любовница? И что для встреч с ней он купил квартиру в Подмосковье?
Оперативники оцепенели.
– Ты что, Гудини? – изумленно проговорил Волохов.
– Я журналист, – сказал Глеб. – А это гораздо круче.
– Но как ты узнал про любовницу и квартиру для встреч?
Глеб пожал плечами:
– Просто. Съездил в Люберцы, разыскал квартиру, в которой умер Бобышев, а потом прошелся по подъезду снизу доверху и расспросил соседей, – Глеб отпил еще глоток чая. – А вы чего так напряглись-то?
– Ты сделал нашу работу, – сказала ему Маша. – И сознавать это довольно неприятно.
– А ведь я тоже беседовал с соседями, – пробасил растерянный Волохов. – Но они мне ничего такого не рассказывали.
– Это потому, что ты слишком большой и страшный, – улыбнулся Глеб. – И старушки тебя боятся. А еще старушки любят подарки, например конфеты и пирожные к чаю. А ты ведь наверняка приходил к ним без подарков.
– И что тебе рассказали эти бабушки-старушки? – осведомилась Маша.
– Они видели, как Бобышев несколько раз приводил в квартиру необычную девушку. Девушка эта была невероятной красоты, с точеной фигурой и правильными чертами лица. Но самое главное – у нее была очень темная кожа. Если она и не негритянка, то мулатка точно.
Закончив эту тираду, Глеб залпом допил чай и поставил чашку на стол.
– Любовница-негритянка… – задумчивым и удивленным эхом отозвался Волохов.
– Может, ты и имя ее знаешь? – неприязненно глядя на наглого журналиста, уточнил Стас Данилов.
– Знаю, – сказал Глеб. – Одна из соседок слышала, как Бобышев называл ее Айна. Правда, между ними была дверь, но слух у бабушки хороший, и прижималась она к двери ухом очень плотно.