А пятнадцатилетняя Дейзи смотрела на отца жизнерадостно и весело, чем, кажется, несказанно раздражала его. Глядя на нее, Мэтью хотелось улыбнуться. С ее светлой кожей, необычным разрезом карих глаз, с постоянно меняющимся выражением лица, она, казалось, пришла из заколдованного леса, населенного фантастическими существами.
Мэтью сразу стало ясно, что Дейзи способна повернуть любой разговор в самом неожиданном направлении. Он приятно удивлялся и тайком радовался, лучше узнавая ее характер. Как-то Боумен при всех учинил Дейзи строгий выговор за ее последнюю проделку. Оказалось, что по дому разгуливала мышь, притом совершенно безнаказанно, поскольку все мышеловки исчезли.
Кто-то из слуг доложил, что Дейзи ночью собирала мышеловки, чтобы спасти мышь от неминуемой смерти.
– Это правда, дочка? – проворчал Боумен, гневно посмотрев на Дейзи.
– Очень может, быть, – признала она. – Но есть и другое объяснение.
– Какое? – недовольно поинтересовался отец.
– У нас гостит самая умная мышь Нью-Йорка! – торжественно объявила она.
С этого момента Мэтью никогда не отказывался от приглашения Боуменов. Не только из-за того, чтобы не огорчать отказом благоволившего к нему хозяина дома, но потому, что это давало ему шанс увидеть Дейзи. При каждой возможности Мэтью украдкой смотрел на нее, зная, что большего ему не суждено. Те минуты, которые он провел в ее обществе, невзирая на ее холодную вежливость, были близки к мгновениям счастья.
Сунув руки в карманы, Мэтью рассеянно бродил по особняку. Тревожные мысли не давали ему покоя. Прежде он никогда не бывал за границей, но Англия оказалась именно такой, какой он ее себе представлял: ухоженные сады, зеленые холмы, скромные деревни вокруг обширных поместий.
Дом и обстановка были старыми и уютными. Казалось, в каждом углу стоят бесценные вазы, статуи и картины, которые он видел в книгах по истории искусства. Наверное, зимой тут немного дует, но многочисленные камины, пушистые ковры и бархатные шторы не позволяют жаловаться на жизнь.
Когда Томас Боумен – точнее, его секретарь – написал, что нужно руководить созданием филиала мыловаренной компании в Англии, первым порывом Мэтью было отказаться. Ответственность его нисколько не пугала. Но быть рядом с Дейзи, в одной с ней стране... это Мэтью было трудно выдержать. В присутствии Дейзи душевная боль пронзала его стрелой, суля в будущем бесконечное и безнадежное ожидание.
Последние строчки письма, сообщавшие о семействе Боуменов, привлекли внимание Мэтью.
«Кстати, – писал секретарь, – младшая мисс Боумен до сих пор не нашла себе подходящего жениха. Поэтому мистер Боумен решил отправить ее в Нью-Йорк, если она не обручится до конца весны...»
Мэтью оказался в затруднительном положении. Если Дейзи вернется в Нью-Йорк, то ему, черт побери, самое место в Англии. Что ж, он согласится работать в Бристоле и посмотрит, сумеет ли Дейзи подцепить мужа. Если ей это удастся и она останется в Англии, он найдет себе замену и вернется в Нью-Йорк.
Пока между ними океан, все будет в порядке.
Проходя через холл, Мэтью заметил лорда Уэстклифа. Компанию графу составлял крупный черноволосый мужчина, несмотря на элегантный костюм, походивший на пирата.
Мэтью решил, что это Саймон Хант, деловой партнер Уэстклифа и, как говорят, его ближайший друг. Несмотря на его огромное состояние, в жилах Ханта не было ни капли голубой крови. Он был сыном мясника, но оказался настоящим финансовым гением, о его фантастическом успехе в деловых кругах ходили легенды.
– Мистер Свифт, – беззаботно сказал Уэстклиф, когда они столкнулись у подножия парадной лестницы, – кажется, вы рано вернулись с прогулки. Как вам наши виды?
– Пейзаж восхитительный, милорд, – ответил Мэтью. – Надеюсь еще не раз прогуляться по вашим владениям. А вернулся я рано, потому что случайно встретил мисс Боумен.
– А-а... – с невозмутимым видом протянул Уэстклиф. – Не сомневаюсь, для мисс Боумен это был сюрприз.
И пренеприятный – таков был невысказанный подтекст. Мэтью не моргнув выдержал взгляд графа. Одним из его достоинств было умение замечать неуловимые изменения в лицах и позах людей, выдававшие их мысли, Но Уэстклиф поразительно владел собой. Мэтью это восхитило.
– Думаю, правильнее сказать, один из сюрпризов, которые выпали на долю мисс Боумен в последнее время, – ответил Мэтью. Это была скрытая попытка выведать, знает ли Уэстклиф о возможном браке с Дейзи.
Граф едва заметно поднял брови, словно ответ Мэтью, хоть и любопытный, не стоил комментария. Вот черт, с нарастающим восхищением подумал Мэтью.
Уэстклиф повернулся к черноволосому мужчине:
– Хант, позвольте представить вам Мэтью Свифта, американца, о котором я уже рассказывал. Свифт, это мистер Саймон Хант.
Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Хант был лет на пять – десять старше Мэтью. По виду в драке он никому спуску не даст. Смелый, уверенный в себе человек, который, по общему мнению, любил подшутить над претензиями, привычками и предрассудками высшего общества.
– Я наслышан о ваших успехах в производстве локомотивов, – повернулся Мэтью к Ханту. – В Нью-Йорке с большим интересом следили, как вы объединяете британское мастерство с американскими методами.
Хант язвительно усмехнулся:
– Хоть и хочется приписать все лавры себе, скромность вынуждает меня признать, что Уэстклиф тоже приложил к этому руку. Он и его зять – мои деловые партнеры.
– Судя по всему, ваш союз весьма успешен, – ответил Мэтью.
– У него настоящий талант к лести, – повернулся к Уэстклифу Хант. – Может, наймем его?
– Боюсь, мой тесть станет возражать, – улыбнулся Уэстклиф. – Таланты мистера Свифта понадобятся, чтобы построить мыловаренную фабрику и открыть контору в Бристоле.
Мэтью решил повернуть беседу в другое русло:
– Я читал о недавних дискуссиях в парламенте по поводу национализации британских железных дорог, – сказал он Уэстклифу. – Мне интересно услышать ваше мнение по этому поводу, милорд.
– О Господи, только не это! – воскликнул Хант. Уэстклиф нахмурился, затронутая тема явно была больным местом.
– Обществу меньше всего нужно, чтобы правительство контролировало промышленность. Храни нас Бог от вмешательства политиканов. Правительство будет управлять железными дорогами столь же неэффективно, как и всем остальным. Монополия задушит конкуренцию, а результатом будут высокие цены, не говоря уже...
– Не говоря уже о том, – перебил его Хант, – что мы с Уэстклифом не хотим делиться с правительством своей прибылью.
Уэстклиф строго посмотрел на него:
– Я имел в виду интересы общества.
– Как удачно, что в этом случае наши интересы совпадают с интересами общества.
Мэтью спрятал улыбку.
Подняв глаза к потолку, Уэстклиф сказал Мэтью – Как видите, мистер Хант не упускает возможности подшутить надо мной.
– Я над всеми подшучиваю, – отозвался Хант, – Просто вы, милорд, чаще других оказываетесь рядом.
– Мы с Хантом собираемся покурить на террасе, – повернулся к Мэтью Уэстклиф. – Не составите нам компанию?
Мэтью покачал головой:
– Я не курю.
– Я тоже, – уныло произнес Уэстклиф. – Раньше у меня была привычка время от времени баловаться сигарой, но, к несчастью, запах табака нежелателен для графини в ее положении.
Мэтью не сразу сообразил, что графиня – это Лилиан Боумен. Как странно, что вздорная, крикливая Лилиан теперь леди Уэстклиф.
– Мы с вами поговорим, пока Хант покурит, – сказал Уэстклиф. – Идемте.
Приглашение было из тех, от которых нельзя отказаться, но Мэтью все-таки попытался.
– Благодарю, милорд, но мне нужно кое-что обсудить с одним человеком, и я...
– Как я понимаю, этот человек Томас Боумен. Черт, подумал Мэтью. Он знает. Хоть ничего и не было сказано, это понятно по взгляду Уэстклифа. Графу известно намерение Боумена женить его на Дейзи, и у него есть на этот счет свое мнение.