Затягивание с этим только усложнило бы ситуацию, ранило бы еще больше чувств.
Она была такой расслабленной и счастливой, сидя напротив меня у Дино. Такая чертовски великолепная, что я не мог смотреть прямо на нее или отвести взгляд. А потом свет прямо из нее потух.
Я сделал это. Я погасил его.
Но это было чертовски правильно.
Скоро я почувствую себя лучше. Я всегда так делал. Пришло бы облегчение от прекращения осложнений, и я бы не чувствовала себя таким… выбитым из колеи.
От нечего делать я открыл крышку своего третьего пива.
Был понедельник. Я провел весь день в Whiskey Clipper, переезжая в свой офис, когда клиенты и сотрудники начали бросать на меня неприязненные взгляды. Слухи быстро распространились в Нокемоуте. Я планировал поработать сегодня вечером в баре, но когда я вошел в дверь "Хонки Тонк", Макс и Сильвер освистали меня. Потом Фи подбросила мне злобный взгляд и сказала, чтобы я возвращался, когда научусь быть меньшим мудаком.
Вот почему я не связывался с сногсшибательными женщинами.
Они были злобны, как гремучие змеи, когда их выводили из себя. Итак, я был здесь. Дома ночью. Наслаждаясь своим одиночеством.
Скоро все это уляжется. Я бы перестал чувствовать себя дерьмово. Наоми переживет это. И все бы двигались дальше, черт возьми.
Уэйлон издал еще одно ворчание и бросил острый, поникший взгляд на свою пустую тарелку из-под еды.
«Хорошо».
Он спрыгнул вниз, и я покормил его, затем вернулся в гостиную, где плюхнулся на диван и потянулся за пультом дистанционного управления.
Вместо этого мои пальцы нащупали рамку для фотографии. Поскольку мне больше нечем было заняться, я взял его в руки и изучил. Мои родители были счастливы. Они построили жизнь для меня и Нэша.
Пока все это не рухнуло, потому что фундамент был неустойчивым.
Я провел пальцем по улыбающемуся лицу моей мамы на фотографии и на мгновение задумался, что бы она подумала о Наоми и Уэйли.
Что бы она подумала обо мне.
Сделав большой глоток из бутылки, я переключил свое внимание на лицо моего отца. Он не смотрел ни в камеру, ни на того, кто сделал снимок. Его внимание было приковано к моей маме. Она была светом и связующим звеном. Все, что делало нашу семью сильной и счастливой. И когда она ушла, мы замкнулись в себе.
Я отложил фотографию в сторону, чтобы мне больше не пришлось заглядывать в прошлое.
Прошлое и будущее были двумя местами, где мне не следовало находиться. Единственное, что имело значение, было прямо сейчас. И прямо сейчас… ну, я все еще чувствовал себя дерьмово.
Готовый отключиться на всю ночь, я снова потянулся к пульту дистанционного управления, когда громкий стук заставил Уэйлона галопом подскочить к входной двери, хлопая ушами.
Я последовал за ним более достойным шагом.
Когда я открыл дверь, в комнату ворвался свежий сентябрьский вечерний воздух.
Нэш стоял на пороге, стиснув зубы и уперев руки в бока.
«Тебе повезло, что мне приходится делать это правой рукой».
«Делать, чт…»
У меня не было шанса закончить вопрос, прежде чем кулак моего брата врезался мне в лицо. Как и любой хороший удар, он зазвенел у меня в ушах и отбросил меня на целый шаг назад.
«Ой! Черт! Какого черта, Нэш?».
Он протиснулся мимо меня и протопал внутрь. «Что я тебе говорил?» — прорычал он через плечо. Он открыл мой холодильник и налил себе пива.
«Господи. Говорил мне о чем?» — спросил я, двигая челюстью взад-вперед.
«Наоми», — сказал Люциан.
«Господи, Люци. Откуда ты взялся?».
«Я вел машину». Он хлопнул меня по плечу и последовал за Нэшем на кухню. «Чувствуешь себя лучше?» он спросил моего брата.
Нэш протянул ему пиво и пожал плечами. «Не совсем. У него суровое лицо, которое сочетается с такой толстой головой».
«Что вы, два придурка, здесь делаете?» — потребовал я, хватая пиво Люциана и поднося его к своему подбородку.
Нэш протянул ему новую.
«Наоми, конечно», — сказал Люциан, принимая пиво и присаживаясь на корточки, чтобы погладить Уэйлона.
«Ради всего святого. Это дерьмо не твое дело».
«Может, и нет. Но это так», — сказал Люциан.
«Я же говорил тебе не облажаться», — сказал Нэш.
«Это чушь собачья. Ты не можешь просто прийти в мой дом, ударить меня по лицу, поиграть с моей собакой и выпить мое пиво».
«Мы можем, когда ты ведешь себя как глупый, упрямый сукин сын», — огрызнулся мой брат.
«Нет. Не садитесь. Не устраивайтесь поудобнее. Наконец-то у меня есть вечер для себя, и я не собираюсь тратить его впустую с вами двоими».
Люциан взял свое пиво и побрел в гостиную. Он опустился в одно из кресел и положил ноги на кофейный столик, выглядя достаточно довольным, чтобы оставаться там до конца ночи.
«Иногда я действительно ненавижу вас, засранцы», — пожаловался я.
«Чувства взаимны», — проворчал Нэш. Но его рука была нежной, когда он наклонился, чтобы одарить Уэйлона любовью, которой тот требовал. Собачий хвост расплылся от счастья.
«Ты не ненавидишь нас», мягко заявил Люциан. «Ты ненавидишь себя».
«Отвали. С чего бы мне ненавидеть себя?» Мне нужно было двигаться. Мне нужно было купить тысячу акров и построить чертову хижину в чертовой середине и никогда ни одной чертовой душе не рассказывать, где я живу.
«Потому что ты только что сказал, что самое лучшее, что с тобой когда-либо случалось, — это отправиться в чертову прогулку», — сказал Нэш.
«Женщина никогда не будет лучшим, что со мной случается», — настаивал я. Слова подозрительно смахивали на ложь.
«Ты самый глупый сукин сын в штате», — устало сказал мой брат.
«Он не ошибается», — согласился Люциан.
«Какого черта вы двое так переживаете из-за того, с кем я встречаюсь, а с кем нет? Все равно это никогда не было настоящим».
«Ты совершаешь огромную гребаную ошибку», — настаивал Нэш.
«А тебе-то какое дело? Теперь у тебя есть шанс попасть в нее». Мысль об этом, всего на долю секунды представив его с Наоми, чуть не поставила меня на колени.
Мой брат отставил свое пиво. «Да, я определенно ударю его снова».
Люциан откинул голову на подушку. «Я сказал, что дам тебе один. С тебя хватит. Найди новый способ пробиться сквозь его толстый череп».
«Отлично. Давайте попробуем что-нибудь новенькое. Правду».
«Как ново», сказал Люциан.
Я не собирался избавляться ни от одного из них, пока они не выскажутся до конца. «Скажи то, что тебе нужно сказать, а потом убирайся к черту».
«Это происходит каждый раз, когда он видит его», — пожаловался Нэш Люциану.
Люциан кивнул. «Я в курсе».
Мне не нравилось, что у моего брата и лучшего друга, казалось, была история примирения и обсуждения моих проблем.
«Вижу кого?».
Нэш смерил меня взглядом.
Я закатил глаза. «О, да ладно тебе, черт возьми. Я порвал с Наоми, потому что она собиралась навредить себе. Я поступил правильно, и это не имело никакого отношения ни к кому другому. Так что перестань, блядь, пытаться анализировать меня».
«Значит, это просто совпадение, что ты видишь его, и уже на следующий день решаешь, что все становится слишком серьезным?».
«Он не имеет никакого отношения к тому, что я делаю», — настаивал я.
«Сколько вы ему дали? ” спросил Нэш.
“О чем ты говоришь?”
«Сколько наличных ты ему дал? Это то, что ты делаешь. Ты пытаешься решить проблемы с помощью денег. Попытаешься купить себе возможность избавиться от чувства боли. Но ты не можешь. Ты не сможешь убедить папу в трезвости. Ты не смог бы купить мне жизнь, которая устраивала бы тебя. И ты чертовски уверен, что не можешь заставить себя чувствовать себя лучше из-за того, что разбил сердце Наоми, вручив ей пачку наличных».
Взгляд Люциана скользнул по мне. «Скажи мне, что ты этого не делал».
Я грохнул бутылкой о стойку, разбрызгав повсюду гейзер пива. «Я предупреждал ее. Я сказал ей, чтобы она не привязывалась. Она знала, что у нее не было ни единого шанса. Это не моя вина, что она такая романтичная, которая думала, что я могу измениться. Я не могу измениться. Я не хочу меняться. И какого хрена я вообще веду с тобой этот разговор? Я не сделал ничего плохого. Я сказал ей, чтобы она не влюблялась».