Сергей, сверкая недобрым взглядом, стоял у них на дороге, скрестив на груди руки.
- Ты бы лучше помог папки нести, вместо того, чтобы встревать в приватный разговор, Ворон. Не твое это дело.
- Я делаю это дело своим.
- На каких правах?
- На правах друга. А ты ей кто?
- Не твое дело.
- Не трогай ее, понял? А то я могу и на пару затрещин расщедриться.
- Может, отложим до конца рабочего дня? Не хочется перед пациентами устраивать драку? После семи я в твоем распоряжении.
- А чего ждать? Ты просто отвяжись от нее, и я, так и быть, не буду тебя трогать.
- Мне милостыня не нужна. С Яной мы уж как-нибудь сами разберемся. Не хочешь помогать, отойди с дороги. Встретимся после работы на старом месте.
- Ага, давай на старом. Там много твоей кровушки на асфальте осталось.
- И твоей тоже, Ворон. И твоей тоже.
Кровь?
Чего скрывать, после такого "мужского" разговора ее тщеславие до некоторой степени было удовлетворено. Но кровопролития она не допустит.
- Мальчики, я вам запрещаю. Слышали? Никаких "старых мест" и "кровушек".
- Но, Яна!
Хотя ее развеселил обиженный тон Сергея, она сделала строгое лицо и решительно произнесла:
- В противном случае, я месяц не буду с вами разговаривать. Поняли, петухи? - Мужчины нахмурились, но согласно кивнули. - Виталь, отнеси, пожалуйста, папки в ординаторскую и поставь на стеллаж боком, корешками на всеобщее обозрение. А мне нужно срочно зайти к одной пациентке. Договорились?
- Договорились, отнесу и поставлю корешками кверху.
- Боком.
- Ладно, боком. Но ты тоже пообещай мне, что подумаешь над моим предложением.
Ей не хотелось ничего ему обещать. Но "подумать" и "пойти" - это ведь разные вещи, не так ли?
- Я подумаю.
Он ушел, бросив недовольный взгляд на Сергея. Тот проводил его не менее вызывающим взглядом, а затем повернулся к Яне.
- Клеится?
- Ухаживает.
- Давно?
- Две недели. Еще вопросы?
- А ты что?
- Тебе не кажется, Сергей, что я уже взрослая девочка, и твой допрос с пристрастием не уместен?
- Не кажется. Так что?
Яна вздохнула и покачала головой.
- Я еще не решила.
- Яна, блондинка Дубовского так просто не отпустит. Неужели этот смазливчик стоит твоего спокойствия?
- Я же сказала, что еще ничего не решила. Так что беспокоиться не о чем.
- Тебе виднее. Но в случае чего, я рядом.
Яна посмотрела в лицо другу и, улыбнувшись, погладила его по плечу.
- Знаю. Спасибо тебе.
Синичка в очередной раз подумала о том, насколько бы проще ей жилось, если бы она влюбилась в Сергея - прямолинейного, но доброго и решительного. Какой-то женщине очень с ним повезет.
Глава 7
Для Остапа месяц пролетел на удивление быстро. Он так торопился закончить подготовку документов и необходимого оборудования для работы в клинике родного города, что на размышления у него почти не было времени. Сил оставалось лишь на то, чтобы добраться до дома, поблагодарить родных за понимание и горячий ужин и лечь в постель, чтобы забыться сном.
Но чем ближе подходило время отъезда, тем чаще ему снились сны, в которых неизменно присутствовала Яна. Он соскучился по сероглазой девушке, которую знал всего несколько дней. Необычное и волнующее ощущение удивляло его еще и потому, что Остап никогда прежде не испытывал подобных чувств к кому-то, кроме членов своей семьи.
Ко всему прочему его беспокоила Хелена. Стремясь как можно чаще попадаться ему на глаза, она начала заводить разговоры о семье и детях - с каждым разом все более откровенно. Хелена словно чувствовала, что в его мыслях поселилась другая женщина. Несмотря на то, что Остап никогда не давал ей надежды на более близкие, чем дружеские, отношения, она все настойчивее вмешивалась в его жизнь. Ее интересовало все - где, когда и с кем он проводит время, включая завтраки, обеды и ужины, сколько времени собирается пробыть в командировке и какой гардероб с собой берет, как часто планирует прилетать домой, и составил ли он список всех телефонов, по которым она может его найти.
Ее требования становились все более настойчивыми. Остап с трудом сдерживал гнев, чувствуя, что его целенаправленно загоняют в ловушку. Только воспоминания о поддержке Хелены в первые годы его пребывания в Торонто, их многолетней дружбе, а еще его зависимое положение от директора клиники Джона Родзинского удерживали Остапа от резких слов. Иностранцу тяжеловато найти новую высокооплачиваемую работу.