Признаюсь: да, меня это тревожит.
Меняя жизнь, меняем старые уклады.
И все обиды навсегда прощаем.
Я, как и прежде, откажусь от ада,
В существование поверив рая[1]
Алекс усмехнулся, аккуратно сложил мятый листок и сунул в карман. «Мэри, Мэри, ты неисправима, – подумал он, выходя из номера. – Ты никогда не изменишься. Ты всегда делаешь не тот выбор. И ты всегда выбираешь гибель там, где можно выбрать жизнь и любовь. Но в этом вся ты. Наверное, мне ты была бы и неинтересна – другая».
Этот листок уже дома, в Цюрихе, он убрал в ящик стола в комнате, где жила Мэри, – там было много таких вот случайных листков с ее стихами. Алексу казалось, что она вернется за ними. Непременно вернется. Когда-нибудь. Не теперь.
Когда будет готова…
Пустые хлопоты
Татьяна Устинова
Наши мужики, – говорит моя приятельница, прихлебывая капучино, – совершенные козлы!.. И чем дальше, тем хуже!.. Они даже комплименты говорить не умеют! И главное, не дают себе труда!.. Вот я только что из Италии, вот там – да! Там каждая женщина чувствует себя жен-щи-ной! Да ты же знаешь моего итальянца.
Я знаю ее итальянца, это точно. Он высок, строен, улыбчив, смуглокож, белозуб, набриолинен. От него в разные стороны как будто исходит сияние такой мощности, что отчетливо видны проскальзывающие в этом сиянии ярко-голубые искры.
– Он же все время, все время говорит комплименты! Не ленится и не стесняется. Да ты же знаешь!
Я знаю, как он говорит, он и мне сто раз говорил.
«Какие прелестные ноги. Не нужно прятать за очки такие выразительные глаза. Как тебе идет этот цвет» – это в мою сторону.
«Какая точеная фигурка. Не нужно носить такую большую сумку, ты ведь легка, как перышко. Как тебе идет этот фасон» – это в сторону приятельницы.
Я никогда не знаю, как реагировать на подобные комплименты, начинаю улыбаться в ответ идиотской улыбкой, оглядываться по сторонам в поисках путей к отступлению, подвиливать хвостом в надежде, что отвяжется.
Нет, просто я все знаю про свои прелестные ноги и невыразимые глаза! Может, там, в Италии, где так нравится моей приятельнице, ни одна женщина – жен-щи-на! – ничего про свои ноги и глаза не знает, а я-то знаю!.. Ноги у меня как ноги, сказать так себе – ничего не сказать. От сидячей работы отекают немного, по весне отдают в зеленый цвет. Глаза тоже… Не надо было вчера на ночь трескать соленые огурцы, не было бы отеков, сидеть за полночь с уроками Тимофея тоже не стоило, не было бы черноты под ними. А так, что говорить, красиво, конечно!.. Ему, этому набриолиненному мастеру комплиментов, видней.
Впрочем, должно быть, я просто закомплексованная дура. Не умею принимать от мужчины восхищение. Надо, надо учиться, а то скоро на пенсию, а я все еще не научилась!..
Да что комплименты! Ухаживания тоже не умею принимать! То есть делать так, как нам, женщинам – жен-щи-нам! – предписывают глянцевые журналы, этот незыблемый свод правил, эта конституция, эта Библия любой современной особы!
С ухаживаниями по правилам, надо сказать, дело вообще не задалось.
…Программа была посвящена каким-то весенним праздникам, в общем, что-то легкое и приятное, и эфир утренний, и канал федеральный, вроде окончательных глупостей показывать не должен.
Я должна была поздравить всех с праздником, а ведущие должны были поздравить меня. Как выяснилось уже непосредственно на съемке, меня – и всех женщин страны! – еще должен был поздравлять… стриптизер.
Сейчас я не шучу, прошу отнестись серьезно.
Только я разместилась на диванчике, напротив ведущих, только красиво разложила вокруг юбочку, чтобы в камере смотрелось изящно, только пристроила на свое невыразимое лицо улыбку, как из-за операторов в студию вошел атлет. Тоже некоторым образом невыразимый.
Он был по пояс голый и в гаремных шароварах. По выпуклым татуированным плечам струились завитые локоны. Бицепсы и трицепсы в некоторых местах перехвачены черными кожаными лентами. Атлет мрачно посмотрел по сторонам, уселся рядом со мной на диванчик, примяв трепетные складки юбочки, и хищно заулыбался в камеру.
– Вот и Александр! – возликовали ведущие. – Татьяна, Александр – знаменитый стриптизер, и в нашей утренней праздничной программе он будет рассказывать и показывать (если вы не возражаете, конечно), как нужно ухаживать за женщиной по правилам!..
…Нет, я не возражаю, конечно, но вы меня тоже поймите! Что значит «показывать»?! Пусть он что угодно показывает, но я обязательно должна смотреть, как он станет учить мужчин по ту сторону экрана? Мало того смотреть – еще и участвовать!..