...Был тихий вечер на исходе лета.
Спокойно у раскрытого окна
Сидела мать, не зажигая света.
Светила ярко полная луна.
И вдруг вдали возникли две фигуры.
Шли под руку вдоль спящих тополей.
Вгляделась мать и угадала Нюру, А рядом с ней... Но кто же рядом с ней?..
27
И на одно короткое мгновенье, Как молния, в мозгу мелькнуло: «Он!..»
И мать привстала, напрягая зренье...
Но темнота ползла со всех сторон.
Опять луна равнину осветила.
И каждым нервом чувствовала мать, Как Нюра что-то нежно говорила, Не разрешая дальше провожать.
Вот попрощалась за руку... Не сразу, Оглядываясь, медленно пошла...
Что ей сказать? Найти какую фразу?
И мать застыла около стола.
Так, словно что-то вдруг соображая, Сидела мать, не подымая глаз:
«Откуда эта женщина чужая?..»
И обе промолчали в этот раз.
Но час пробил, когда, дыша неровно, Шагнула Нюра прямо к рубежу,
Сказав: «Простите, Ксения Петровна, Но только я... я замуж выхожу...»
Сказала и заплакала, как будто
Пришел один из самых горьких дней.
Такие слезы — ровно на минуту,-
Нет, мать не стала плакать вместе с ней.
А плача ночью, думала сурово:
«Пожалуй, песня старая верна, Что, мол, жена найдет себе другого...
Но, впрочем, Нюрка даже не жена...»
То вдруг по-детски думала серьезно: Вернется сын, быть может, в этот год, Спохватится она, да будет поздно, А сын себе красавицу возьмет...
Рассвет вставал, томителен и долог, И было все наполнено тоской...
А нюрин муж - слыхала мать — геолог, Ну, в общем, человек не заводской...
28
5
Цвели цветы. Светило солнце ясно.
Росли дома — за новым домом дом.
Но мать смотрела как-то безучастно
На все происходящее кругом.
Вновь по гудку вставала ранней ранью, Шла на работу, как заведено,
И посещала общие собранья,
А после них смотрела и кино.
Порой гулять ходила, и к знакомым, И наводила в комнате уют.
Но дом ее — он стал печальным домом, Где больше никого уже не ждут.
Придешь домой, и — вольно иль невольно —
К тебе воспоминания опять.
И так от них безрадостно и больно, Что хочется из дома убежать.
Но это можно — убежать из дома, —
Куда бежать от горя своего?
Три раза приходили из завкома: Хотят узнать, не нужно ли чего.
А что ей нужно? Ничего не нужно!
Она сидит и вздрагивает вдруг
И, вновь забывшись, смотрит равнодушно
На все происходящее вокруг...
Ее послали в лучший санаторий, Хоть не хотела этого она.
И вот пред ней, шумя, предстало море, Плеснула в берег звонкая волна.
И пляжи ей понравились сначала
И водяная острая пыльца.
Прошла неделя — мать уже скучала
И еле досидела до конца.
И поезд шел, соперничая с тенью, Бегущей рядом, около колес...
29
И вдруг возникло скрытое волненье, Неясное и сладкое до слез.
Скорей, скорей! Ей тягостно в вагоне!
И вырос пред глазами городок.
Стоял дежурный на пустом перроне.
И ровно плыл над городом гудок.
В росе горели солнечные блестки, А возле новой школы, под горой, Росли беспечно юные березки
С еще не побелевшею корой.
Клубился пар, и высыхали крыши.
Бежали дети в школу налегке.
А солнце поднималось выше, выше, И радио звучало вдалеке.
И плыл гудок, подхвачен гулким эхом, Минуя Дом культуры и вокзал.
И все цвело... Когда бы сын приехал, Наверно, городка бы не узнал.
6
Прошло три года... Не было в помине
Войны... А мать на пенсии уже.
Она все чаще думала о сыне
Не как о взрослом — как о малыше.
Гуляя в парке, на детей смотрела
И думала: «Таким же был и мой...»
Вот и сейчас увидела пострела, Он упирался — не хотел домой.
И Ксения Петровна улыбнулась, А мальчик засмеялся ей в ответ.
Мать мальчика случайно обернулась
И замерла... Подумать, сколько лет!
Мать подошла: — Скажите-ка на милость!
Да, столько лет прошло уже с войны.
30
А ты не очень, Нюра, изменилась...—
И были обе чем-то смущены.
— Как муж?
— Спасибо. Он сейчас в отъезде.
Домой к зиме вернется, как всегда...
— Живете где?
— Живем на новом месте —
В том сером доме, в центре, у пруда...
А что еще сказать друг другу надо?
Неужто все? Да, женщины молчат...
И вдруг они увидели солдата,
По солнечному парку шел солдат.
Он шел из увольнения, наверно, Он шел среди колясок и детей, Руками в такт покачивая мерно, Гордясь отличной выправкой своей.
Он шел среди великого покоя,
Ему от силы было двадцать лет.
Он шел, довольный жизнью и собою.
Он уходил... Они глядели вслед...