- А линии снабжения? – напомнил Эддард. – Если Тиреллы выступят на стороне короля, твоих людей отрежут.
- Совершенно другой разговор, - тихо сказал Рикард проснувшемуся другу. – Посмотри, Бран не только что-то считает, он чертит даже!
- А как же, - так же тихо отозвался Джон Аррен. – Помнишь одиннадцатый тост: «И плененный врагами вспыльчивый рыцарь в попытке освободиться от пут задушил сам себя. Потому что он забыл посчитать перед походом, сколько вассалов у его противника и сколько человек у него в дружине. Так выпьем же за арифметику!»
- Слушай, как отрезало, - признался Рикард, тщетно повспоминав, как Аррен произносил одиннадцатый тост. – Старею, что ли.
- Да, - припомнил Джон Аррен. – Ты же пил из этого своего рога, а Роб тебе все подливал. И после девятого тоста ты рог свой отложил в сторону, а потом вдруг как схватишь его шлем за рога, как закричишь на Роба: «Отдай рог! Все рога отдай!» Еле мы тебя утихомирили. Есть, есть у тебя еще силушка богатырская!
- Вот сегодня я горжусь своей семьей! – провозгласил лорд Старк, вставая на ноги и прерывая рассказ Джона о своих вчерашних подвигах, пока речь не зашла о часовне, которую тоже он развалил, во славу Старых Богов. – Только одно, ребята: война дело грязное и кровавое, и пока у нас есть несколько дней, чтобы уладить дело не силой, а хитростью. По коням, молодцы, и да хранят нас старые боги и новые!
Пятеро всадников в сопровождении небольшого отряда не успели отъехать от лагеря и пяти миль, когда сбоку от дороги послышались сдавленные приглушенные ругательства, звучавшие так, словно их произносили в дымоход или большой котел. Роберт, Эддард и Джон остановили коней и спешились, надеясь обнаружить рядом с дорогой связанного свидетеля вчерашнего похищения, но обнаружили только небольшой ручей и рыцаря, который тщетно пытался пить через забрало.
- Будь проклят тот день, когда я надел на себя этот самовар ради проклятого турнира! – провозгласил рыцарь, выпрямляясь и вновь пытаясь снять с себя шлем. – Недаром говорил великий и мудрый Якен Хгар: «Учти, Оберин…»
В этот момент Роберт, подойдя к рыцарю сзади, ухватил его за шлем своими огромными ручищами и смог-таки оторвать шлем от доспехов, попутно поставив рыцаря на ноги.
- Ух ты ж черт! – восхищенно сказал Оберин Мартелл, поворачиваясь к своему спасителю. – Я уж подумал, сам Воин тянет меня за уши.
- Я Роберт, - представился Роберт Баратеон, протягивая Оберину руку.
- Оберин, - ответил тот, тщетно пытаясь снять латную рукавицу. – Да отсохнут у этого кузнеца руки во веки веков!
За пару минут, которые понадобились, чтобы избавить Оберина от латных рукавиц, Джон Аррен успел разглядеть его герб на доспехах и припомнить имена всех родственников принцессы Элии, несчастливой жены принца Рейгара.
- Принц Мартелл, - серьезно произнес Джон Аррен, потому что Роберт и Оберин уже неплохо сошлись и начали подкалывать друг друга. – Вы, возможно, удивитесь, но нам надо обсудить с вами одно семейное дело.
========== II ==========
Принц Рейгар был опытным соблазнителем, и первый день в Башне Радости Лианне даже понравился. Сам принц не попадался ей на глаза, но ее покои были украшены с королевской роскошью, а ухаживали за ней сами королевские гвардейцы, чьих знаменитых имен было бы вполне достаточно, чтобы вскружить любую девичью голову. Однако Рикард Старк недаром гордился своей дочерью: Лианна не поддалась очарованию роскоши и громких имен и замыслила побег.
- А вы петь умеете, благородные сэры? – лукаво спросила Лианна, и сэр Артур с готовностью схватился за лютню.
Романтичные девушки думают, что блестящие королевские гвардейцы поют прекрасные и печальные песни. Девушки, любящие воинов и героев, думают, что гвардейцы, собираясь вместе, поют баллады о героях прошлого. Лианне же довелось узнать, что настоящий репертуар Королевской гвардии далек и от первого, и от второго.
Если бы я был кхал, я б имел трех жен,
запел сэр Артур не совсем приличную песню.
И тройной красотой был бы окружен.
Три жены – красота, что ни говори,
Но, с другой стороны, тещи тоже три!
Соратники сэра Артура вовсе не нашли его репертуар неподобающим для ушей шестнадцатилетней девицы и даже пустились в пляс, громыхая латами, на что и рассчитывала Лианна. Она проплыла перед сэром Герольдом, постепенно продвигаясь к двери, поклонилась сэру Освеллу…
Как быть нам, королям, ясность тут нужна,
продолжал самозабвенно петь сэр Артур Дейн.
Сколько тещ в самый раз, три или одна?
На такой на вопрос есть ответ простой:
Если б я был король, я бы жил с сестрой!
Но пропеть самый сомнительный куплет песни про «неплохо очень быть мужем сестры» сэр Артур не успел, потому что сэр Герольд хватился пленницы и заревел раненым быком.
- Уходит! – заорал вслед за ним сэр Освелл Уэнт, но преследовать в тяжелых парадных латах девушку, по северному обычаю одетую в мягкие унты и широкие штаны, дело дохлое, и преследователи быстро сбились со следа.
Впрочем, и Лианне бежалось не так легко, как она привыкла – коварный принц подмешал в еду своей пленницы сонное зелье, рассчитывая ночью воспользоваться ее беспомощным состоянием. Преодолевая навалившуюся вдруг усталость, Лианна успела отбежать от Башни Радости на пару миль, петляя и прячась в зарослях высоких пустынных трав, которым мягкая южная зима, скорее похожая на северное лето, была благословением. Наконец сон осилил Лианну, и она прикорнула на склоне неглубокого овражка.
Гонимый любовью и более плотскими мыслями принц проплутал впотьмах всю ночь в поисках беглянки, постепенно начиная понимать, что любимая присказка отца «Жгите всех!» не настолько уж плоха, учитывая то, с какими дуралеями приходится работать. А уж если бы сбившийся с ног принц узнал, что его помощнички уже много часов как вернулись в башню и храпят в своих постелях, он вполне мог бы и пойти по стопам отца, учинив жестокую и неправосудную расправу. Доблестные же гвардейцы спали тем временем сном праведников, полностью уверенные в своей правоте. «Наша присяга велит нам защищать королевскую фамилию, - значительно изрек сэр Герольд Хайтауэр, когда обезумевший от пропажи Лианны принц скрылся из виду. – А вовсе не искать принцу баб. Так что отбой сегодня по расписанию».
Плутая по ночным дорнийским пустошам, принц Рейгар молился всем богам, но услышали его, вероятно, черти, и ближе к рассвету все же навели его на убежище мирно спящей девушки. Рейгар взвалил Лианну на коня, легко вспрыгнул в седло сам, и на крыльях любви полетел к башне, где ему пришлось так долго молотить ногами в двери, держа свою вожделенную добычу на руках, что у него прошли и радость, и даже гнев.
- Шлем сними, - выдохнул умаявшийся принц, когда сэр Артур Дейн наконец открыл двери, и наклонил голову навстречу сэру Артуру.
- Крепко спит девчонка, - заметил невозвышенный сэр Артур, когда принц Рейгар вскарабкался по лестнице и скрылся в покоях своей пленницы. – Умаялась за ночь, небось.