Когда двор капища наполнился народом и жрецы совершили жертвоприношения, Иегу отдал приказ запереть ворота и напасть на язычников. После побоища из храма вынесли статуи богов и сожгли их. Большое каменное изваяние Мелькарта было разбито на куски, а храм его сровняли с землей.
x x x
"Истребил Иегу Ваала из среды Израиля", - говорит библейский летописец, но тут же добавляет, что, захватив власть, Иегу "не старался ходить в законе Ягве, Бога Израилева, от всего сердца". Ревнители и, вероятно, Елисей на первых порах были рады свержению нечестивой династии, но очень скоро они должны были признать, что, возведя Иегу на престол, они отнюдь не приблизились к Царству Божию. Многих ужаснуло то, какими средствами узурпатор получил корону. Времена священных войн уже прошли, теперь бойня, пусть и учиненная во имя Ягве, вызывала содрогание. Можно предположить, что и сам Елисей разочаровался в своем избраннике. Во всяком случае, хотя он и пережил все двадцативосьмилетнее царствование Иегу, мы больше ничего не слышим о связях нового царя с помазавшим его пророком. И даже десятки лет спустя в памяти людей, чутких нравственно и религиозно, изреельская драма оставалась преступлением против Ягве. Это явствует из слов пророка Осии, говорившего, что Бог взыщет с Иегу "кровь Изрееля" (1,4).
В те дни большой популярностью стало пользоваться выражение День Ягве. Быть может, впервые ввели его в обиход воинствующие ягвисты, которые разумели под ним грядущее торжество над язычниками (4). После переворота Иегу стало очевидным, что свержение дома Ахава еще не означало пришествие Ягве к Своему народу. Постепенно представление о Дне Господнем приняло иные очертания. Его стали мыслить как грядущее исполнение пророчеств в виде внешнего торжества Израиля среди народов и царств.
Однако Сынов Пророческих и ревнителей ожидали новое разочарование и новый удар. Не победы, а унижения готовились Израилю. Отдаленные раскаты грома возвестили, что с севера идет неслыханная буря. Приближались ассирийцы.
В истории профетизма Ассирия сыграла огромную роль, поставив пророков лицом к лицу с общечеловеческой трагедией. Перед молохом военизированного государства пророки переоценили и переосмыслили идеи воинствующего ягвизма. В то самое время, когда в Израиле фанатики говорили о священной войне, Ассур явил всему миру неприкрытый лик насилия, показав тем самым, что меч завоевателя и поработителя никак не может быть священным
x x x
Ассирия как государство сложилась около 2000 года в Северной Месопотамии. Теснимые окружающими племенами, ассирийцы забыли, что такое пощада, и алчно смотрели на плодородные земли соседей. Постепенно их страна усиливалась, население росло, в изобилии добываемый в горах металл ассирийцы превращали в оружие, с помощью которого хотели покорить мир.
И вот однажды, подобно морю, прорвавшему дамбу, воины Ассура впервые выступили за пределы своей земли. Несколько раз они совершили как бы пробные набеги и, уходя, оставляли разграбленные города и выжженные поля. Они осознали свою силу и отныне превратились в угрозу для всего Востока.
Ассирийские цари упорно и целеустремленно шли к созданию огромной военной империи. Основателем ее стал Ассурназирпал II (883-859) (5). Он прославился своими десятью походами, во время которых его свирепые солдаты проходили по чужим странам подобно чуме. Крепости обращались в руины, непокорные цари и воеводы подвергались чудовищным пыткам. Человеческая кожа, натянутая на колонны, люди, посаженные на кол, с выколотыми глазами, отрезанными ушами и языками, таковы были обычные проявления ассирийской мести. Мирных жителей в захваченных городах щадили редко, в плен долгое время их почти не брали. Пальмовые рощи, фруктовые и масличные сады, которые кормили народ, начисто вырубались. Грабителей в бронзовых шлемах, вооруженных огромными луками, ничто не могло остановить. Закаленные, ловкие, они обнаруживали несравненную выносливость и отвагу: вели подкопы, разбивали стены таранами, форсировали реки на надувных мешках.
В Кальху, новой столице Ассирии, вырастала между тем другая армия чиновники. Огромный бюрократический аппарат должен был держать под контролем все подчиненные области. Груды клинописных документов, оставшихся от тех времен, говорят о невероятной пунктуальности администраторов. С чисто канцелярской методичностью они подсчитывали и записывали все: кувшины с вином и число угнанных в рабство пленников, стада и количество отрубленных рук и голов.
Ассурназирпал перестроил Кальху, и ее дворцы были впервые украшены монументальными рельефами, воплотившими их империи. На них изображены лица, которые почти невозможно отличить одно от другого; печать отупляющей военщины лежит на этих однообразных жестоких физиономиях. У царей, солдат, евнухов и духов-хранителей - одни и те же вздутые мышцы, знак физической мощи. Об этой же необоримой животной силе говорят и исполинские "шеду" крылатые быки, охраняющие дворцовые порталы.
Возвеличение царя в Ассирии было лишено того романтического ореола, который окружал культ фараона. Панегирики, восхвалявшие "царя Вселенной", поистине шедевр казенного пустословия. Пышные титулы, сухие, бесцветные перечни покоренных областей и истребленных городов занимают больше половины ассирийской эпиграфики. Во многом чиновники уже предвосхитили новейшие методы ложной информации и вполне овладели искусством умолчания. Так, их стараниями поход ассирийцев в Ханаан 853 году был прославлен в анналах как победа; между тем мы знаем, что коалиция сиро-палестинских царей, в которой участвовал и Ахав, оказала настолько сильный отпор врагу, что ассирийцы отступили на восток и много лет не показывались в тех краях.
В 841 году сын Ассурназирпала Салманасар III вновь предпринял попытку наступления. На этот раз в Сирии уже не было единодушия: сопротивление оказали лишь цари Дамаска и Хамата. Библия ничего не говорит о действиях Иегу в тот момент, однако обелиск из черного камня, воздвигнутый после похода Салманасаром III, проливает свет на эти события. Среди данников, несущих дары царю, там, во втором ряду, можно видеть человека с короткой курчавой бородой, в остроконечном головном уборе; он делает перед Салманасаром земной поклон. Из надписи явствует, что это не кто иной, как Иегу, который приносит ассирийцу дань, состоящую из золотых слитков, серебра и дорогих пород дерева (6).
В Книге Царств говорится, что царь Дамаска Хазаэль напал в правление Иегу на Эфраим и захватил у него пограничные области. Произошло это уже после ухода ассирийцев. Хазаэль, видимо, мстил Иегу за то, что тот отказал ему в помощи против Салманасара III.
x x x
Итак, "День Ягве" не состоялся, а грянул "День Ассура". Но, как ни странно, это не обескуражило воинственных мечтателей Самарии. Урок вторжения прошел даром. Ассирия явилась для их не только страшилищем, но и своего рода манящим соблазном. У многих возникла мысль: не такое ли величие предназначено в конце концов и Израилю? События питали эти мечты: почти то лет в Палестине царил мир, и правнук Иегу Иеровоам II (786-46) воспользовался передышкой, чтобы вернуть отторгнутые области и расширить свое царство. Границы его, как и во времена Соломона, протянулись до самых Ливанских гор. Вновь ожила и надежда на создание Израильской империи, которая якобы должна возникнуть в день Господень.
Царь перестроил и украсил столицу. Самарию теперь опоясывало кольцо стен десятиметровой толщины. Как Ахав, Иеровоам II завел себе несколько резиденций, в том числе большую виллу, называемую "Летним домом". В развалинах самарийского дворца и поныне находят обломки роскошной мебели, ювелирных украшений и множество хозяйственных документов. Все это свидетельствует о богатствах, которые стали притекать в страну благодаря военным успехам.