– И ты дурак тоже! – прошипела ему в ухо девушка и сердито отвернулась.
– Что нам теперь делать? – растерянно оглянулся де Шене.
– Это не лечится, если ты это имеешь в виду, дворянин, – фыркнула односельчанка царевича Лесли.
– Нет, я имею в виду…
– И ты что-то имеешь против меня, да? – вызывающе уткнула руки в бока Изабелла. – Тебе тоже мои манеры не по вкусу?
– Нет, – коротко ответил де Шене. – Ваша матушка так никогда бы себя не вела.
Принцесса хватанула воздух беззвучно открытым ртом, будто нужные и ненужные слова вдруг кончились во всем мире, и глаза ее вспыхнули неистовым огнем.
– Да что ты знаешь про мою маму!!! – выдохнула она яростно через несколько секунд. – Ты!!!.. Ты!!!.. Ты!!!.. Деревенщина!!!
– Я имел честь лицезреть ее величество, ваше высочество, – тихо и почтительно проговорил рыцарь. – Десять лет назад. Судьба распорядилась так, что произошло это как раз в тот месяц, когда она… скоропостижно покинула своих поданных и тех, кто был ей дорог. Это была великая королева.
– Ты… ты… ты… Ты ничего не понимаешь!!! – выкрикнула Изабелла и, снова лишившись дара речи, взмахнула стиснутыми кулаками.
Если бы ее спутники думали, что это возможно, они бы решили, будто на глазах принцессы блеснули слезы.
– Как скажете, ваше высочество, – послушно склонил голову Люсьен.
– Да, я скажу! Я всем вам скажу! Всем! Вы не имеете никакого права! Вы не можете! Я вам запрещаю! Вам, стервятникам, которым от королевской дочери нужно только…
Заунывный пронзительный вой, словно оплакивавший все невинные души, когда-либо побывавшие в Веселом лесу, донесся вдруг со стороны болота, заглушая последние слова Изабеллы. Люди вздрогнули и очнулись от морока дрязги, вспомнив, где они, зачем сюда пришли и почему собирались уходить.
– Д-да к-кто это там? – трясущимися губами пробормотал лесоруб, стискивая топорище до онемения пальцев.
– По-моему, земураг, – неожиданно донесся из-за спин усталый, полный обреченной покорности голос студента. – Или чекмарник. Хотя, не исключено, что тернохвост.
– К-какая разница? – нашел в себе силы и громкость де Шене.
– Принципиальная, – со спокойствием человека, уже распрощавшегося с жизнью, уточнил Агафон. – В способе поедания и продолжительности переваривания добычи.
– И… куда… нам теперь? – прошептала Грета.
– Обходить по кромке леса, куда еще… Я же говорил…
Оспаривать ни один из фактов спутники его премудрия не стали, и маленький отряд безмолвно взял курс на край зловещей, пропитанной до последнего корешка и листика подвижным угольно-черным мраком стены, по непонятному недоразумению носящей ласковое солнечное название «опушка».
По самой окраине леса пройти не получилось: чахлые корявые стволики деревьев и кустов, отбившихся от старших товарищей и чудом проросших на заболоченной земле, вставали на их пути непроходимой преградой. И путникам, чтобы обойти и трясину, и ее живую изгородь, пришлось углубиться в лес.
С первыми же шагами под густым навесом крон стало понятно, что без освещения путь продолжать было можно только очень медленно и на коленях, тщательно ощупывая всё, что подбрасывал им под ноги лес с самым развитым чувством юмора в мире. Бурелом и лианы, муравейники и норы, клубки змей и липкие ловчие сети шпагатных пауков, получивших такое название отнюдь не из-за своих гимнастических способностей… На девятом сюрпризе – зарослях лабиринтного шиповника – экспедиция остановилась и окружила чародея.
– Нам нужен свет, уважаемый Агафоникус, – вежливо, но решительно проговорил Люсьен.
– Да, точно, нужен, – подтвердила Грета, пытаясь высвободить зацепившийся за колючки подол с минимальным ущербом для наряда. Попытка, судя по тихому треску медленно разрываемой ткани, проходила с отвратительным успехом.
– А я что сделаю? – попытался вразумить соратников его премудрие. – У меня с собой даже спичек нет!
– Ты должен создать хоть один огонек! Хоть самый крошечный! При помощи своего волшебства! – сердито заявила принцесса. – Иначе мы проблуждаем тут в трех соснах до утра!
– Свет заметят из замка, – резонно возразил студент.
– Твой? – скептически хмыкнул Лесли. – Хорошо, если заметить его сможем мы.
Волшебник гордо поджал губы и окатил крестника презрительным молчанием, но с того подобные трюки скатывались как с гуся вода.
– Ладно, – оставил проигрышные позиции и вздохнул студиозус. – Но если через пять секунд после того, как я зажгу светильник… засвечу фонарь… запалю лес… сюда примчится Гавар…