Конрад, натянув ворот пальто до носа, отправился в противоположную сторону в надежде отыскать место свободное от тошнотворного запаха. Поиски увенчались успехом и завели мужчину в южную часть лагеря, ставшую намного оживленнее, чем пару дней назад. Вокруг вперемешку сновали аскеманны с мидгардцами, и флер гармонии, который уловил Иверсен, ему действительно понравился.
Чуть расслабившись, ведь дышать здесь было действительно легко, Конрад прошел через весь лазарет. Отсутствие раненых по-настоящему его порадовало.
— Воительница Рагнхилль, удели мне немного своего драгоценного времени, — он тихо подкрался к женщине, которая, не став его приветствовать должным образом, просто-напросто махнула рукой через плечо. Испытав на прочность каждый ремешок на экипировке, она лишь повернула голову в его сторону и размеренно ответила:
— Конрад, ты же отлично помнишь, что я давно не воительница. Прекрати меня так называть.
— Знаешь, от привычек слишком тяжело избавляться, да и знаки отличия не помогают забыть о твоей боевой славе.
Рагнхилль мгновенно вытянулась и строго посмотрела на Иверсена. Спереди белесые волосы были так коротки, что еле доходили до скул, а на левом выбритом виске гордо красовалась надпись рунной вязью, означавшая слово валькирия. За спиной прятались тонкие длинные косички, с вплетенными разнообразными кольцами и бусинками. Кроме того, Конрад знал о насечках на плечах женщины, свидетельствовавших о победе над инеистыми исполнами, однако, покинув воительниц Ванадис[3], она больше не демонстрировала их.
— И все же постарайся.
Морщинки, скопившиеся в уголках глаз, прибавили ей лет десять, а хриплый голос и вовсе заставил усомниться, а не старуха ли перед Иверсеном. Наваждение исчезло с первой задорной улыбкой Рагнхилль и с переливчатым смехом, похожим на горный ручей.
— Предки, а ты не изменяешь себе, Конрад. Все также неожиданно объявляешься и заставляешь вспоминать свое прошлое. Ты, будто вёльва[4], принуждаешь заглянуть вглубь себя и решить уже, наконец, все свои проблемы.
— И каковы результаты? У меня получается?
Закинув снаряжение на скамью, женщина промолчала. Она хлопнула в ладоши, выбивая из кожаных перчаток всю пыль, а затем откровенно спросила:
— Тебе не кажется, что вода в скалистых источниках застоялась? — и не дождавшись ответа, она заговорила вновь: — Ресницы индевеют. Ветер колет. Скоро придут снега, и тогда мидгардская земля содрогнется.
— Знаешь, я ошибся. Больше не буду звать тебя воительницей, — Рагнхилль скептично вздернула бровь, а Конрад ухмыльнулся. — Отныне ты нарекаешься норной.
— Хороша пара, вёльва да норна. — Женщина резко умолкла и начала охлопывать карманы брюк и куртки. Выудив наконец-то телефон, она приняла вызов, а Иверсен только подивился ее чутью. Ведь ни вибрации, ни звонка слышно не было. — Да, лекарь Рагнхилль на связи. Да, хорошо. Сейчас же прибуду.
Сбросив вызов, она повернулась обратно к мужчине и широко заулыбалась.
— Как я понимаю, новости чудесные.
— Очень. Нам прислали мидгардских врачей с оборудованием. Лишними руками они точно не будут.
— Согласен, — кивнул Конрад, пропуская бывшую воительницу мимо себя. — Рагна, подожди! — вдруг его озарило, и он окрикнул ее, когда та прошла несколько метров. — Чье снаряжение ты чистила?
— Уве! Он собирался за травами сегодня пойти!
Иверсена ответ вполне удовлетворил, и он отпустил Рагнхилль по своим срочным делам. Она пересекла равнину и скрылась из виду так быстро, что мужчина даже моргнуть не успел.
Конрад закинул экипировку себе на плечо, но замешкался перед выходом. Нечто в словах женщины не давало ему покоя, а занывшие ребра только усилили странное ощущение, которому Иверсен никак не мог подобрать сносное наименование. Мысль о том, что кости реагировали на погоду, откровенно позабавила его. Он выдохнул, и боль отступила вместе с непривычным предчувствием.
Солнечная тропа увела к округлому колодцу, наружные стенки которого были усыпаны рунными письменами. Они еле заметно бликовали на солнце, но все же больше поглощали свет, чем его отражали. Прикоснувшись к рунам лишь кончиками пальцев, Конрад уловил легкую прохладу.