Иверсен знал, что это не могло продолжаться вечно. Раненые множились, и тогда Скоглунн принял решение:
— Стреляем на поражение!
От столь яркой вспышки пришлось зажмуриться, а когда глаза Конрада открылись — всё было кончено.
Шесть тел против одного — неплохой результат, и все же неприятное чувство сосало под ложечкой. Пружинистой походкой зашагав к ярлу, Иверсен решительно заговорил:
— Это не было нападением. Это всего лишь ётунская разведка, поэтому они налегке. Те за стеной, — он махнул рукой в нужную сторону, — такие же. Они не ожидали встретить сопротивления.
— Они не ждали нас, — медленно произнес Эирик, осмотрев импровизированное поле битвы. — Но теперь они знают, что мы здесь, и они, — он кивнул в сторону великанов, озадаченных красной стеной, — расскажут об этом остальным.
— Разумеется.
И, словно по щелчку, инеистые исполины развернулись, уходя восвояси. Скоглунн лишь пожал плечами и собрался отправиться к ставке командования, чтобы отчитаться о случившемся, но Конрад не дал ему сделать и полшага.
— Эирик, я выйду за стену?
— С ума сошел? Ётуны, конечно, отступают, но это не значит, что они не раздавят тебя одного как жучка.
— Я был с Уве… там, — шумно выдохнув, начал объяснять Иверсен, хотя ему совсем не желалось тратить драгоценное время. Он был готов прямо сейчас сорваться с места за травником, но без дозволения ярла он не мог уйти. — Он подвернул лодыжку, вынудил меня бросить его и побежать одному поднимать тревогу. Эирик, — мучительно он обратился к Скоглунну, ожидая вердикта.
Коснувшись лба, тот прикрыл глаза, раздумывая. Мгновение — и он дал свой ответ:
— Хорошо. Идешь один. Без суеты. На рожон не лезь. Держи мою двустволку и, — он насыпал в ладони Иверсена оставшиеся патроны и крепко сжал пальцы, — старайся зря не палить. Внимание исполинов тебе ни к чему. Ты меня услышал?
— Да, — коротко ответил Конрад, слегка, но уважительно поклонившись. — Если я не вернусь, то позвони моему отцу сам и скажи, чтобы снова созвал мидгардское правительство вместе. Теперь нам есть, что им представить, — он указал рукой на камеру, установленную на углу караульной.
Эирик тряхнул бородой и провел взглядом силуэт Иверсена, скрывшегося за стеной. Его непомерная храбрость всегда изумляла, но сегодня мужчина обернулся кем-то особенным для лагеря. И пусть Скоглунн пока не знал, как окрестить его, он чувствовал связанные с ним грядущие перемены.
Принесенный ётунами холод вынудил Конрада торопливо застегнуть все пуговицы на пальто и ускорить шаг в надежде поскорее согреться. Двустволка была слишком длинной, чтобы просто нести ее в руках, поэтому мужчина закинул ее для удобства на плечо.
Он не знал, где сейчас разместился Уве, но прекрасно осознавал, что именно он должен его отыскать. Раз они ушли из лагеря вместе, то и вернуться они также обязаны были вместе.
Избегая широких полос заиндевевшей травы, оставшихся после исполинов, Иверсен высматривал человеческую фигуру. Он помнил, где покинул Уве, и, примерно рассчитав, куда он мог дойти с вывихнутой лодыжкой, двинулся к перешейку.
Огибая новую скалистую глыбу, Конрад чуть не столкнулся лбом с мужчиной, который уже тяжело дышал от непривычной нагрузки. Схватив за плечи Уве и радостно его тряхнув, Иверсен тихо заговорил:
— Как же я рад найти тебя живым!
— А что, мог мертвым? — хмыкнул он, иронично улыбнувшись. — Я так легко не сдамся. Умереть из-за вывиха лодыжки глупо. В Вальхаллу не пустят.
Коротко хохотнув, Конрад закинул руку травника себе на плечо и вместе с ним весьма бодро направился к лагерю. На удивление, он стал куда разговорчивее и всю дорогу расспрашивал о вторжении.
Иверсен не скупился на детали и рассказывал все, что знал, да столь красочно, словно его устами говорил скальд[7] древней эпохи. Уве так заслушался, что и вовсе позабыл о боли и изнеможении.
— Бегавельсе сработал как надо, — приметив издалека алую стену, сказал травник. — Я боялся, что кристаллы не приживутся в этом мире.
— Как видишь, пока Фригг[8] благоволит нам. Надо использовать это с умом.
— Ты прав, Конрад, — легко согласился Уве, а затем попросил о небольшой передышке.