Балбус Миерла, весьма довольный этими высказываниями, покровительственно похлопал своего друга по плечу и сказал, что он хороший еврей. Поэтому ему и нечего опасаться за свое будущее: легионеры, несомненно, позволят ему работать преподавателем в какой-нибудь еврейской школе. Разумеется, лишь до того дня, когда евреи и еще кое-кто — тут Балбус выразительно посмотрел на меня — будут окончательно ликвидированы.
Высказав все эти мысли в самых торжественных тонах, Балбус подозвал официанта и приказал:
— Еще стакан пива! — Потом он снова обернулся к нам: — Пожалуй, вкус к пиву — это лучшее из того, что я приобрел в Германии. Истинная философия, пиво и респектабельный живот — все это взаимосвязано и неотделимо одно от другого. Видите, какой у меня живот? С таким животом пора бы мне уже получить кафедру в университете. Я хотел, чтобы это была кафедра социологии. Если бы умер Гогу, это уже не было бы проблемой — я сразу получил бы его место. Но Гогу держится хорошо, он еще не скоро умрет… Надо бы ему помочь в этом деле.
Я спросил Балбуса, означает ли это, что легионеры всерьез собираются прикончить старого заслуженного профессора? Балбус ответил, что, к сожалению, профессор Гогу не значится в списке людей, подлежащих ликвидации.
— Почему?
— Он втайне помогает легионерам. Деньгами… Кроме того, он встречался с нашим вождем, с капитаном. Я не знаю, о чем у них шел разговор, но мне совершенно ясно, что в тот день, когда мы приступим к расстрелам, профессора Гогу, увы, никто не тронет.
Пока мы так мило беседовали с Балбусом Миерлой, его друг Миту Елиан прошелся по кафе и, вернувшись, сообщил, что его информация подтверждается: сегодня на Каля Викторией произойдет большое событие. Поэтому там собралось так много полицейских и зевак.
— А в чем дело? — спросил я. — Разве сегодня праздник?
— Да. Сегодня большой день. Сегодняшний праздник даже важнее, чем 24 января или 10 мая…[6] Сегодня руководители «фронта национального возрождения»[7] будут маршировать в своей новой форме перед его величеством. Сам король будет принимать парад, который организовал Нону Корня. Ты ведь его знаешь — он, кажется, был твоим преподавателем?
— Да, он когда-то преподавал в сельскохозяйственном институте…
— Теперь все изменилось. Нону Корня не занимается больше сельским хозяйством, он делает историю. Он примкнул к «фронту» и стал министром… Королевским декретом «фронт» превращен в политическую партию. В единственную разрешенную партию. Давайте поскорее расплатимся и пойдем. Нам предстоит интересное зрелище. Я веду летопись нашей эпохи день за днем. Из моей летописи потомки узнают правду о нашем времени.
(Здесь я должен сделать небольшую вставку. Через две или три недели после этого разговора я встретил Миту Елиана. На нем был голубой мундир члена «фронта национального возрождения». Он носил его без всякого стеснения, даже с гордостью. Наша эпоха! Не знаю, кто сумеет описать ее по-настоящему!)
Балбус допил свое пиво, мы проглотили еще по чашечке кофе и все вместе вышли на улицу.
Елиан был прав. Со стороны Атенеума двигались нестройные ряды людей. Они старались идти в ногу, но ничего у них не получалось. Когда первый ряд приблизился, мы увидали знакомые лица. В первом ряду шли почти все видные политические деятели тех лет, в голубых мундирах, в фуражках военного образца с блестящими околышами. Широкие кожаные пояса еле-еле стягивали их штатские, расплывшиеся фигуры. Впереди шел старый и очень толстый человек с одутловатым лицом — Арджетояну; ремень еле удерживал его чудовищно выпиравший живот. Рядом шагал другой старик с молочно-белыми усами — Александру Вайда-Воевод. Длинные белые усы и красные щеки делали его похожим на брандмейстера. Неподалеку от этих двух стариков проворно семенил маленький, вертлявый человечек с черным моноклем в левом глазу — это был премьер-министр Арманд Кэлинеску. Потом мы увидели министра юстиции Виктора Яманди — он еле двигался и тяжело дышал… Лучше всех выглядел министр иностранных дел Григоре Гафенку — очень высокий, худой, моложавый; поверх мундира он накинул белую мантию, украшенную черным крестом, — знак принадлежности к кавалерам ордена Михая Храброго.
За этими самыми важными деятелями следовали другие, рангом пониже: толстяк Потырка, трансильванец Виорел Тиля и многие другие, уже совсем молодые люди — романтики из Добруджи, воспитанные в бухарестских барах, идеалисты из Молдовы, длинноволосые, томные, с порочными глазами и широкими женскими бедрами, на которые было как-то неловко смотреть. Многие из этих молодых людей провели свои лучшие годы в кабачках Парижа. Многие, очень многие из тех, кого я видел в то утро на Каля Викторией, благополучно здравствуют и поныне, и все они про это забыли… Они всё забыли…
6
24 января 1859 г. — дата объединения двух румынских княжеств — Валахии и Молдавии — в национальное государство. 10 мая 1866 г. — дата провозглашения Румынии королевством.