21. И эхо каждого шага скачет по этим ущельям. Вверх-вниз – дорога медленно зарастает травой. Вверх-вниз – зарастает камнями. Ручей перебегает тропу. Каменные мантии здешних правителей. Пот бежит по вискам, стекает на плечи, в горле плавится свечка, нагревая жаром своим небо и носоглотку. Медленный звон в ушах. Бредешь, словно, таешь. Огненный воздух скал. Раскаленная чешуя драконов. Камни и не нуждающиеся в дождях, только этим похожие друг на друга, аскетичные деревья по дороге на небеса.
22. Мерцающие в глазах зеленым и золотистым ущелья. Взрывающиеся облака. Ветер, проникающий насквозь, берущийся ниоткуда. Травы и цветы, скалистые обнажения и маленькая латинская буква «g», обеспечивающая трение между ботинками и камнями. Ветер свистит в ушах. Ветер, которым разговаривают горы, сверкая на солнце льдом и снегами. Странно немного, но можно действительно поиграть в снежки. В летние снежки с горами. Снег этот, как тысячи лет назад, не растает до самой зимы. А ледяная вода ручьев, нагретая солнцем в долинах, испаряясь и скапливаясь в облака, выплеснется над далекими городами, наполнив сточные желоба.
23. Вечереет. Небо на востоке темнеет. Становится заметно прохладней. Сумерки быстро сгущаются. Всюду снова мерещатся диковинные объекты, попадая видимостью вечерней одушевленности в поле зрения, обманутого ли подступающей темнотой. Все движется, влажно вздыхает, тихо шуршит, настораживая и завлекая. Безветрие. Волнующая, даже пугающая, рассредоточенность проникает в течение мыслей, не прерывая их ход, замедляет и останавливает совсем, превращая сознание лишь в реагирующий субъект. И видишь тогда сквозь склоны гор, неровной границей разделяющие небо и землю, силуэты гигантских фигур, титанов, все еще сохраняющих свое изначальное мифологическое предназначение.
24. Вздыбленная земля почти вертикальных поверхностей ворочается и оседает. Нечто сильное и глухое низко гудит в глубине. Камни хрипят, надавливая друг на друга, съезжают по осыпям, скатываются по склонам туда, где закипает вода ручьев, наполняя паром желтеющие ущелья. Осень, пылающая кострами неявных землетрясений, настигает однажды утром. Внезапно врываясь в сознание, она хрустит на зубах песком, проявляясь во всем еще одной формой неопределенности. Как независимый наблюдатель за кропотливым трудом невидимых людей гор по завершению жизненного цикла растений, цветов, насекомых. Как неподкупный селектор, оставляющий надежду на весеннее возрождение только в образе вечнозеленых елей и туй.
25. Горы…