Я так рада выписке, потому что слишком устала от больничных пейзажей, что сил никаких не осталось. Не терпелось оказаться в тишине и прохладе родных стен и выспаться уже, наконец, на удобной кровати, а не вот на этой вот койке, что опасно скрипела при каждом неосторожном движении.
Зато гипс мне все-таки сняли и это лучшее, что со мной случалось за последние дни. Об одном жалею, что не сохранила птичку, которую нарисовал для меня на гипсе Филипп в тот вечер.
Вещи были собраны, документы в порядке и в этих унылых больничных стенах меня больше ничего не держит. За мной должен был приехать Серж, хотя я бы предпочла увидеть сейчас рядом совсем другого мужчину. Но Филипп прислал сообщение о своей занятости, поэтому выбора не оставалось и пришлось воспользоваться помощью брата.
— Прощайте и выздоравливайте! — Машу симпатичной соседке рукой, стоя в дверях.
— Удачи, милая. — Ее теплая улыбка согревает сердце. — И знай: в жизни всегда все бывает хорошо, даже если сначала кажется и по-другому.
— Спасибо большое, — говорю и открываю дверь палаты.
Серж еще не приехал, но мне необходимо выйти на улицу — слишком истосковалась по свежему воздуху, залечивая боевые ранения в этих бледных стенах. Лифт, спуская меня вниз, в окружении десятка незнакомых лиц, опасно дребезжит и немного трясется. Опасная конструкция, ничего не скажешь. Какой-то парень с загипсованной шеей улыбается мне, но делаю вид, что не замечаю его отчаянных попыток познакомиться. В итоге ему надоедает, и он принимается строить глазки своей соседке слева — симпатичной медсестре.
На улице пахнет весной, надеждами и новыми планами. Уже март, причем на удивление теплый. С наслаждением вдыхаю пьянящий воздух, запрокинув голову. Наверное, еще никогда не чувствовала себя счастливее — словно только сейчас я родилась, а до этого просто существовала. Мне неважно, что будет дальше, неважно, будет ли Фил любить меня — я счастлива. Наверное, впервые в жизни.
Слышу звук клаксона и, повернув голову, вижу знакомый автомобиль.
— Извини, что раньше не смог приехать. — Серж помогает мне усесться на пассажирское место, забирая мои вещи и кидая сумку назад. На секунду будто переношусь на несколько недель назад, когда вот точно также сидела в автомобиле, но только рядом был не мой любимый брат, а то чудовище, которым оказался якобы любящий меня человек. Но наваждение проходит, стоит посмотреть на Сержа. — Служба помешала, но я все равно здесь и, вроде бы, не сильно опоздал.
— Ты почти вовремя. Я все равно за временем не следила — такая погода нынче чудесная. — Пристегиваю ремень безопасности и усаживаюсь удобнее. — Вези меня, мой извозчик! Да с ветерком.
— Вот сумасшедшая. — Его смех вибрирует вокруг. — Держись крепче.
И мы едем. Закрываю глаза, пытаюсь расслабиться, но из головы не идут события двухнедельной давности. Не появись тогда Филипп, что бы со мной было? Меня тоже бы положили к тем девушкам, тела которых, насколько я поняла, так пока еще и не опознали — настолько он обезобразил их. Трясу головой, открывая глаза, и гоню прочь все эти дурацкие мысли — я жива, здорова, со мной моя любящая семья. И Филин. Что мне еще нужно? А Кир? Да пусть горит в Аду, чертов извращенец!
Смотрю по сторонам и понимаю, что едем мы совсем не туда, куда изначально планировали. Это не дорога к моему дому, это… Подождите…
— «Ржавая банка»? — Мой крик, наверное, был слышен и в соседней Галактике. — Серж, я правильно понимаю? Ну, скажи, что я права! Ну, пожалуйста!
— Правильно. — Он не смотрит на меня, но по его хитро прищуренному глазу и ухмылке понимаю, что он изначально задумал привезти меня именно в мастерскую. — Но больше так не кричи, я могу оглохнуть. Кому я потом такой нужен буду?
— Не ворчи. — Подпрыгиваю на месте от нетерпения, но искренне надеюсь, что Серж этого не замечает. Хотя, кого я обманываю? Мой брат замечает всегда и все. — Ой, приехали!
Машина медленно въезжает на парковку мастерской, а мне не терпится выскочить из машины и понестись на всех парах в «Банку», но понимаю, что в моем положении выпрыгивать из автомобиля на ходу — не самое мудрое решение. Хватит с меня уже периода повышенного травматизма.
— Дальше сама, — улыбается Серж, останавливаясь. — Вещи домой завезу, не беспокойся. Обещай, что повеселишься от души, хорошо? Ты это заслужила. И… Прости меня.
— За что? — Не могу понять, в чем брат-то передо мной виноват? Да и никто вообще не виноват — только лишь моя дурь.