Сжала руки под тёмной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?»
— Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру.»
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».
©Анна Ахматова — «Сжала руки под темной вуалью».
К чему всё это вообще было?
Северус, казалось, просто не мог скрыть отвращения, а потому продолжал хмуриться и опускать всё ниже уголки губ. Гарри к тому моменту уже добрался до дорожки тёмных волос, ведущих к паху, и с нетерпеливой неловкостью теребил тугую резинку трусов профессора, всё не решаясь потащить её вниз и приступить к чему-то более серьёзному, чем поглаживания и поцелуи.
Раздражённые вздохи и почти полная апатичность партнёра никак не мотивировали юношу. Но вот он смотрел чуть ниже и чётко видел выпирающий из-под ткани напряжённый ствол. Он живо вздрагивал всякий раз, когда губы Поттера касались груди, живота, когда шершавые ладони гладили длинные ноги и белую, словно снег, поясницу. Но затем Гарри снова смотрел в лицо Северуса, и вера в себя мгновенно пропадала… Выражение лица мужчины было таким, будто перед ним только что взорвался очередной котёл Лонгботтома — неприятно, но ничего особенного. Стоило ли упоминать, что зельевара до этого почти полностью вылизали и обцеловали?
Гарри был предельно нежен и осторожен, стараясь деликатностью компенсировать собственную неопытность. А неопытен юноша был настолько, что начал с поцелуев в макушку и лоб. Впрочем, уже на этом этапе его успели обсмеять и почти послать.
Ну и чёрт с ним!
Гарри достаточно легко сносил глупости зельевара. И, тем не менее, неискренность каждый раз больно била его под дых. Каждое третье слово профессора, как точно брошенный дротик, поражало парня в самое сердце. Однако Гарри стоически терпел. Венцом его терпения был шрам на шее профессора… Он напоминал о том, что ещё одного шанса у них точно не будет. Но вот думал ли об этом Северус, глядя по утрам в зеркало и проводя бритвой в сантиметрах от своей неудавшейся погибели? Думал ли он об этом, раз за разом доводя Гарри до ручки?
Честно признаться, Поттер всё меньше был уверен в том, что делает всё верно. Ведь и правда, кто знает, что творилось в голове этого скрытного и нелюдимого человека? Возможно, он пользовался его любовью ради каких-то своих целей? Слизеринцы ведь любят такие игры, верно? А может быть, маг по привычке просто плыл по течению, принимая любые удары судьбы как должное?
Ввязать в войну? Ладно.
Стать шпионом на две стороны? Запросто!
Убить Альбуса Дамблдора? Конечно.
Умереть самому, если что? Да на раз-два! Никаких проблем!
Согласиться встречаться с сыном школьного врага, который увёл у тебя подружку? Да я только этого и ждал! Мне уже снимать штаны?
Гарри почувствовал себя совершенно убого, подумав об этом. Но ведь всё это могло быть чистой правдой! Почему нет? Уследить за мыслями Северуса не смог даже сам Волдеморт. Что уж говорить о парне, которому окклюменция далась ровно столько раз, сколько было пальцев на одной руке.
Кстати о пальцах…
Гарри обхватил ими горячий ровный ствол и потянул нежную кожицу вверх. Она накрыла малиновую головку, наверняка принося удовольствие. В подтверждение этого Снейп задышал чаще, а крепкие бёдра мага нетерпеливо подались вверх навстречу ладони юноши. Медленно, но уверенно гриффиндорец водил рукой по стволу, поглаживая второй вспотевшую грудь профессора. В ней быстро и тяжело билось сердце, взволнованное происходящим. И Гарри был абсолютно уверен в том, что он бы смог с лёгкостью довести зельевара до оргазма таким незамысловатым способом. Всего лишь одной рукой и лаской, к которой тело Снейпа было так податливо. Но юноша очень хотел попробовать кое-что ещё. Нечто более грязное и приятное.
Губы уже жгло от нетерпения.
Поттер нагнулся к подрагивающему стволу, он ещё не успел коснуться его языком, но уже ощущал жар достоинства кожей лица. Он разместился между покорно раздвинутых ног и прикоснулся губами к члену, провёл горячим языком по выпирающей вене, взял в рот мошонку и поиграл с яичками. Северус вцепился в его волосы, больно и крепко. Но Гарри был опьянён желанием, терпким ароматом и солоноватым вкусом, потому грубость на этот раз лишь подхлестнула его.
Не желая терять ни секунды, гриффиндорец поспешил добраться до чувствительной скользкой головки. Он едва успел обхватить ту губами, как до ушей донёсся хриплый стон, и парень услышал: