Матильда, не выдержав, расхохоталась. Она представила себе, какое лицо должно было быть при этом у Герика, да и у той женщины. Вытерев слёзы, выступившие от смеха, она спросила смущённого Тристана:
— Так вот почему ты так смотрел на меня?
— Нет, конечно… ты ведь моя сестра… просто ты мне напомнила это всё, — нерешительно улыбнулся он.
— Ладно, теперь не важно. Но ты не должен больше так смотреть ни на кого. По крайней мере, ближайшие года три-четыре. — Она направилась к двери: всё же они порядком задерживались к ужину, — но остановилась на полпути и добавила: — И ещё. Не ходи никуда с Гериком.
— Хорошо, Матильда, — пообещал Тристан.
Когда они спустились, Эдмон о чём-то тихо переговаривался с Аньес и как будто не соглашался с её высказываниями. Гладис то и дело бросала на них обеспокоенные взгляды. Беа же сидела неподалёку, опустив взгляд на своё шитьё.
— Ну что, все садимся, — громко объявила Гладис.
Семья уселась за накрытый стол и принялась есть лёгкий ужин из травяного супа и хлеба с сыром.
— И, как вы думаете, отец, надолго вы уезжаете? — спросила Матильда.
С отцом она всегда говорила так, будто они находились в высшем обществе, а не в кругу семьи.
— Как обычно, через полгода должен вернуться. Времена неспокойные, однако, шут его знает, как выйдет. А тут ещё, — с деланным недовольством поглядел он на Аньес, — твоя неугомонная сестра уговорила меня взять её с собой.
Несмотря на столь нелестный эпитет, Эдмон любовно посмотрел на неё, а сама Аньес обняла его и поцеловала в щёку.
— Я знала, папа, что ты мне не откажешь мне!
— Ещё бы, — тихо хмыкнула Матильда и уже громче добавила: — Отец, я вам сочувствую: проблем с ней не оберётесь!
Аньес послала сестре убийственный взгляд, но промолчала.
— Мне жаль, что ты тоже уезжаешь, — вступила в разговор Беатрис. — Без тебя здесь будет по-другому…
— Да… — насмешливо протянула Матильда. — Без тебя здесь всё будет совсем не так. Мы все будем скучать, а особенно — Герик!
— Ах ты… — взъярилась Аньес.
Эдмон не дал договорить старшей дочери.
— Ну что за балаган вы тут развели! Мы уезжаем с Аньес, — и это решено. Как говорится, после долгой разлуки встреча во сто крат слаще.
— Папа, — лукаво улыбнулась Аньес, — так вовсе не говорится: это ты сам придумал!
— Нет уж, — притворно возмутился он. — Это народная мудрость, только я её выразил на свой манер.
— Потому что забыл истинные слова сей мудрости? — невинно осведомилась Беатрис.
— Господи Иисусе, — закатил глаза Эдмон. — Что за дочерей я вырастил? Сущие дьяволята!
— Папа, ты оскорбляешь нашу святую невинность Беатрис! Как ты можешь! — в притворном ужасе воскликнула Аньес.
— Да уж, — проворчал он. — Скоро соловьём запоёшь, что и ты — божественный агнец!
— Но это так и есть!
За таким лёгким разговором прошёл ужин, и, когда все закончили трапезничать, отец семейства возвестил:
— Так, пора отправляться на боковую! Мне не нужна завтра сонная муха, — обратился он к Аньес. — А то я тебя знаю: испортишь всем настроение, если не выспишься.
С этими словами он встал и, благословив всех дочерей и сына, пошёл в их с женой комнату, которая находилась за стеной. Гладис с обеспокоенным видом последовала за ним: так она выглядела всегда накануне его отъездов в Англию. Аньес, внемля советам отца, уже убежала в сестринскую комнату, да и Тристан тоже успел скрыться наверху.
Остались только Матильда и Беатрис. Последняя взяла в руки отложенное в сторону прежде шитьё.
— Беа, а ты не хочешь пойти спать?
— Не особенно. Мне не нужно завтра никуда ехать, высплюсь ещё.
— Но и заниматься шитьём в такое время тоже необязательно, — справедливо заметила Матильда. — Оно никуда не убежит. И поэкономнее со свечами: матушка же говорила, что их не так просто теперь достать.
— Да, это правда… — вздохнула Беа.
Она снова отложила работу и, встав со стула, подошла к окну. Снаружи царила непроглядная тьма.
— Тебя что-то беспокоит? — осторожно поинтересовалась Матильда.
— О нет, — ответила сестра. — Просто я думаю о том, что будет лучшим для меня.
— И из чего состоит выбор?
— Выходить мне замуж или удалиться в монастырь.
— Беа! — ошеломлённо воскликнула Матильда. Младшая сестра, конечно, всегда была чересчур набожной, но эта её причуда ни в какие ворота не лезла! — Не говори глупостей. Какой ещё монастырь, когда у тебя есть любимый человек? И любящая семья, между прочим.